Зона обетованная. Александр Косенков

может, и не имел, а кто-то другой имел.

      – Меня все в один голос отговаривали. И до сих пор отговаривают.

      – Арсений, что ль, отговаривал?

      – Больше всех.

      – Тогда и вовсе концы не свести.

      – Какие концы? Вы хоть дорасскажите, что и как.

      – Рассказывай, не рассказывай… Я ж говорю – ниточки ухватиться не сыскали.

      – Значит, кто-то поумней всех оказался?

      – Выходит, так. Ладно, спи давай, давно пора. А то и я с тобой как девка молоденькая засиделась. Петухи скоро запоют.

      – Какие петухи?

      – Это я так. За полночь уже перевалило. Мы здесь рано укладываемся, к таким посиделкам непривычные.

      – А Ольга? Что у них там случилось? Я хоть и не знаю ничего, но вывод сам напрашивается. Если с ней что-то, то Башку только Арсений. Ее что, убили?

      И снова безмолвное пространство надвинулось на нас из глубины спящего дома – ни шороха, ни скрипа, ни дыхания. Сначала мне, правда, показалось, что слышно, как снег хлесткими огромными хлопьями бьет в окна и стены, но прислушался и понял – не то чтобы снега, ветра не слышно. Все замерло вокруг, все было неподвижным и почти нереальным в этом безмолвии и неподвижности.

      – Может, убили, а может, и не убили, – вдруг совершенно спокойно сказала Надежда Степановна и тяжело поднялась из-за стола. – Кроме бандюги этого ничего больше не отыскали. Рядом с палаткой самой лежал. А ни ее, ни золота, которое он тащил на себе от самого того проклятого ручья, ни слушинки, ни дышинки. Словно и не было ничего. Как Серега Птицын говорит – «до сих пор покрыто мраком неизвестности». Правильно Петр сказал: нечего тебе там гоношиться. От греха подальше.

      – Не понимаю, Арсений где был, когда все это произошло?

      – С ним тоже крутили-вертели, – остановившись перед дверью в спальню, с какой-то покорной усталостью ответила хозяйка. – Каждый его шаг с рулеткой обмеряли. Да только ничего у них не сложилось. И за два дня не поспеть с того места, где его отыскали. Мой-то в самых главных свидетелях оказался. Он Арсения Павловича за вторым перевалом отыскал. Карай отыскал.

      – Ничего не понимаю. Как он там оказался?

      – К старателям за помощью подался.

      – Арсений? За помощью? Он сам кому хочешь поможет. За какой помощью?

      – Лодку у них унесло. Берег подмыло, что ли? В общем – унесло. А без лодки оттуда пустое дело выбираться. А она ногу еще повредила. С больной ногой разве по горам двинешься? Осыпь на осыпи. После таких дождей и вовсе полное самоубийство. Даже для здорового. Так и получилось. Если бы не мой, кто его знает, как сложилось. С того свету на себе доставил.

      Услышанное ошеломило меня.

      – К каким он старателям пошел? К тем?

      – К тем. К покойникам. Ладно, а ты мы с тобой до утра не переговорим. Об этом только начни.

      Она откинула занавеску.

      – Подождите! – чуть не закричал я. – А она? Ольга?

      – Я ж тебе сказала – ни ее, ни золота. Ни следов никаких. Такой снег тогда поднялся, не хуже, чем сейчас. И время почти то же самое. Через неделю