Предел. Сергей Малицкий

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      «Боги смеются над теми,

      кого замечают».

      Пророк Ананаэл

      Каменный завет

      Ветер стих к полудню. Две ладьи северного ярла, которые шли на веслах, начали уменьшаться и вскоре скрылись в наползающем тумане. Три корабля графа Стахета Вичти встали, погрузившись в тишину. Море обратилось холодным студнем. Паруса обвисли, мачты исчезли, утонув в сером мареве. Туман подступал и с моря, и с неба.

      – Зима, – закряхтел лейтенант Друер, вглядываясь в мутные силуэты соседних судов. – Ничего, разгуляется к завтрашнему дню.

      – Может и разгуляется, – пробурчал выходец из Йераны Веген, который хромал на обе ноги и вдобавок держал на перевязи руку. – Если, конечно, из этого тумана не вынырнут паллийские ладьи и всех нас не порубят на жаркое. Что скажешь, Торн?

      Недавний рядовой мечник, затем сотник одалской дружины, а теперь уже капитан одного из судов собственного тестя – лейтенант Торн Бренин окинул взглядом выстроившихся вдоль бортов лучников, посмотрел на бочки с райдонским огнем, который несколько дней назад на траверзе Даттера позволил сокрушить неисчислимую на первый взгляд паллийскую орду, перевел взгляд на своего недавнего наставника Друера и ответил Вегену вопросом:

      – Надеешься добавить к двенадцати отметинам еще парочку?

      – Надеюсь? – возмутился Веген. – Да чтоб мне сдохнуть на этом самом месте! Двенадцать стрел, задом на угли! Думаешь, это удовольствие?!

      – Это везение, – поднял палец Друер. – Большое везение, Веген. Немало ребят встретили смерть, поймав одну стрелу. Почти никто не выжил, заполучив две. А ты словно пытался обратиться в ежа, и хоть бы что! Прихрамываешь, правда, да руку вон подвесил на тряпицу, но кубок ею сжимал крепко, я заметил.

      – И заметь, – добавил, пряча улыбку в усах, Торн, – ни одной стрелы в заду. Ни единой!

      – Эх! – раздраженно махнул рукой Веген и осторожно примостился на край бочки. – Только не надо вот тут насмехаться над йеранским воякой. Никто меня специально не выцеливал. Просто доспех у меня из сыромятной кожи. Стрела, конечно, вязнет, но пробивает его. Ты бы посчитал, Торн, царапины на своей жестянке да на щите. Вот уж кто точно в ежа хотел обратиться. Нет бы, как положено капитану, стоять на мостике и вести сражение, так надо обнажить меч и полезть в самую сечу! Неспроста тебя Безумным Торном прозвали на гебонской войне, неспроста!

      – У него свои счеты с паллийцами, – заметил Друер. – Да и не слишком хороший пример ты приводишь, Веген. Ты бы еще посоветовал нашему капитану брать пример с его шурина. Тот, вроде, вовсе всю битву просидел в бочке на мачте. Так ведь, Торн?

      Торн не ответил. Корабль его шурина – Брана Вичти – уже вовсе скрылся в тумане и рядом мутным силуэтом корпуса и тремя штрихами мачт выделялся лишь корабль тестя – Стахета Вичти. Граф не отсиживался в битву в бочке на мачте, но и в самую сечу не лез, хотя меч держал в руке обнаженным. И именно он однажды отправил своего ненавистного зятя на гебонскую войну, которая продлилась пять лет и с которой отец его единственного внука вернулся сотником, прославившимся под прозвищем Бешеный Торн. Впрочем, тому минуло уже четыре года, и эти три корабля, и остальные корабли берканского флота, да и недавняя победа при Даттере произросли как раз из страшного поражения у Вандилских островов, когда те же самые паллийцы резали гебонцев, как хотели. Торн тогда уцелел, но, кажется, разучился улыбаться.

      – Осторожнее ёрзай на бочках, – посоветовал он Вегену. – Не хватало еще разделить судьбу паллийского флота. Хотя, доспех-то у тебя сыромятный? Надеюсь, задница не стальная? Может, в этом твой секрет?

      – А кто его знает? – не понял шутки Веген и уважительно погладил дубовый бок емкости. – Вот ведь, страшное дело. Что там? Земляное масло, смола, сера и еще что-то? И вот, вам, пожалуйста, нет паллийского флота, кроме двух ладей северного ярла. Да и те далеко не уйдут. Благоволение Храма Кары Богов?

      – Как тебе сказать? – зевнул Друер. – Может и благоволение. Намешать-то живого огня монахи намешали, а точный секрет его – не выдали. Но разве тебе и того недостаточно? Или ты не радовался, когда горели твои заклятые враги?

      – Самые заклятый враг ушел пока, – пробурчал Веген. – Одно только неясно, куда он пошел? Ничего же нет впереди? Один проклятый остров остался!

      – Мултой называют паллийцы его, – пробормотал, запахиваясь в котто, Друер. – На их языке это то и значит – наказание, кара. И это родовая земля северного ярла. Там даже, кажется, есть деревенька.

      – Пока еще есть деревенька, – зло пробормотал Веген. – Выжечь ее так же, как и ладьи паллийцев. Что скажешь, Торн?

      Торн промолчал. К своим тридцати пяти годам он успел хлебнуть всякого. Война, даром что называлась гебонской, закончилась поражением Гебоны, вознамерившейся отхватить у соседней Исиды Вандилские острова, но темнокожие вандилы не сами отстояли законное право владения лакомыми кусками суши, им помогли