Брежнев. Леонид Млечин

Сергей Георгиевич Лапин, человек с богатой биографией, очень консервативными убеждениями и едким юмором. Он окончил два курса Ленинградского историко-лингвистического института и пошел работать в «Винницкую правду». В 1942 году, когда другие во-евали, его взяли в ЦК, и он пошел в гору. После смерти Сталина Лапина перевели в Министерство иностранных дел.

      «Лапина все дружно ненавидели, – вспоминает мэтр отечественного телевидения Анатолий Григорьевич Лысенко. – Возможно, то, как он выглядел, играло какую-то роль: он был маленького роста с неправильной фигурой и короткими ножками. У меня сложилось ощущение, что ботинки он покупал в «Детском мире». Мятое, немножко скопческое лицо, рыжеватые реденькие волосы, негромкий голос…

      При этом он был умным, трезвым, взвешенным и знающим. Все его замечания были очень точны. Он все видел. И наверное, от этого был злобен: он понимал, что его не любят… При мне Лапин часа полтора читал Анненкова, Цветаеву, Мандельштама, и как читал! Но он ни за что в жизни не выпустил бы эти стихи в эфир! Он превосходно знал джазовую музыку, но никогда не дал бы послушать ее зрителям. Это страшная фигура…»

      Брежнев полностью доверял Лапину. Сергей Георгиевич этим пользовался и наиболее важные разговоры начинал такой фразой:

      – Я вчера обедал с Леонидом Ильичом…

      После этого возражать Лапину решался только тот, кто завтракал или ужинал с генеральным секретарем.

      Руководителем ТАСС стал еще один доверенный человек Брежнева – Леонид Митрофанович Замятин.

      – ТАСС, – сказал Леонид Ильич своему тезке, – это то, что дает нам информацию. Я хочу, чтобы ты отбирал информацию, чтобы я первым узнавал, что происходит…

      Иначе говоря, генеральный секретарь ЦК КПСС хотел, чтобы главный источник информации о положении в стране и мире был в руках лично ему преданного человека.

      Александр Николаевич Шелепин совершил тактическую ошибку, настроив против себя других членов политбюро ЦК.

      Владимир Семичастный вспоминал:

      – Шелепин не брал себе охраны. Брежнев меня спросил: почему Шелепин без охраны ездит? Я говорю: он же отказывается от охраны. Пусть скажет, я ему завтра хоть взвод поставлю. Тут Шелепин встает и говорит: «Леонид Ильич, а зачем нас охранять? Я считаю, что нужно охранять три первых лица – первого секретаря, председателя президиума Верховного Совета и главу правительства. А нас-то чего охранять? От кого?»

      Шелепин, даже когда был председателем КГБ, ходил без охраны. Его товарищи стыдили:

      – У тебя же полный портфель государственных секретов. Шелепин выступил против «иконостасов». Сказал, что ему стыдно, когда во время демонстрации он стоит на мавзолее, а рабочие несут его портрет. Зачем повсюду выставлять портреты вождей?

      Члены политбюро замолкли. Но тут вмешался многоопытный секретарь ЦК Суслов, ведавший идеологией:

      – Это традиция такая. В этом проявляется авторитет партии. Нас не поймут, если отменим.

      На