Книга Асты. Барбара Вайн

выгляжу. И это неудивительно.

      Она вынула письмо, держа его двумя пальцами, словно щипцами. Жест не показался театральным, это было естественное отвращение. Мама попыталась свести все к шутке:

      – Надо же, как ты его.

      – Не смейся, Мария, пожалуйста, не надо. Я не вынесу этого.

      – Свонни, – спросила мама, – уж не собираешься ли ты поверить этой чепухе?

      Свонни беспомощно перевела взгляд на меня, опустила руки и сцепила их, словно иначе они могли опять взлететь вверх.

      – Зачем кому-то так говорить, если это неправда? Не может ведь человек взять и придумать.

      – Конечно может. Из зависти.

      – Этот человек видел вашу фотографию в «Татлере», – добавила я.

      – А как он узнал, где я живу? Как смог что-то выяснить обо мне?

      – Честное слово, Свон, ты просишь не смеяться, но я сейчас лопну от смеха. Никто, кроме тебя, не поверил бы ни единому слову. На твоем месте я просто сожгла бы письмо.

      Свонни ответила очень спокойно, и тогда мы поняли, насколько серьезно она отнеслась к анонимке, как много думала о ней.

      – Тебе бы не прислали. Ты похожа на маму.

      Тогда моя мама все-таки рассмеялась, но как-то неискренне:

      – Тогда надо спросить у нее. Если ты принимаешь все всерьез.

      – Я знаю.

      – Не пойму – а почему ты до сих пор не спросила? На твоем месте я бы сразу поговорила с ней.

      – Мария, ты не на моем месте.

      – Хорошо. Извини. Ты должна была поговорить с ней в пятницу, но еще не поздно.

      Свонни чуть заметно покачала головой и прошептала:

      – Я побоялась.

      – Но спросить-то надо. Надо! Если ты и правда беспокоишься.

      – А ты как думаешь?

      – Тогда, как только вернешься домой, покажи ей письмо. Вот увидишь, эта анонимная скотина, этот спятивший ублюдок имел в виду что-то другое.

      – Например? – просто спросила Свонни.

      – Ну, я не знаю. Откуда мне знать? Но это же явная чепуха! Ты – мамина любимица. И мама всегда так говорит и даже не беспокоится, что может обидеть кого-то из нас. Разве похоже, что она удочерила тебя? Да и зачем ей? Она могла рожать собственных детей. До сих пор жалуется, что их было слишком много, и обвиняет в этом отца.

      – Вы должны спросить у нее, – подала я голос.

      – Это понятно.

      – Хочешь, я спрошу? – предложила мама.

      Свонни передернула плечами, покачала головой.

      – Мне это несложно. Я поеду с тобой и спрошу, если хочешь.

      Конечно же, Свонни не приняла ее предложение. А ведь мама поехала бы. Если бы письмо прислали ей, она не тянула бы с расспросами. Я вспоминаю о ней с нежностью. Она была хорошей матерью, необычайно бескорыстной, но не слишком впечатлительной или с богатым воображением. Свонни же казалась чувствительной, скрытной, изобретательной и неуверенной в себе. Как ни странно, все эти черты уживались в Асте – чувствительность и невосприимчивость, нежность и грубость, упрямство и уязвимость, агрессивность и