Неукротимая страсть. Рэдклифф

возрасте и в любую эпоху.

      – Могла бы позвонить и сказать, что едешь, – нежно пожурила она Сакс, не обращая внимания на комплимент, который уже давно утратил для нее смысл. – Я бы придумала, чем нам вместе заняться по дому. Останешься?

      – До завтра, – сказала Сакс, продолжая обнимать Мэдди за талию. – Завтрака, наверное, не осталось?

      – Сакстон, уже полдень.

      – Я к тебе прямо из больницы, но ты ведь всегда говоришь, чтобы я не гнала, так что у меня ушло какое-то время на дорогу, – с усмешкой сказала Сакс.

      Мадлен окинула свою внучку критическим взглядом. Она прекрасно знала, что неожиданные визиты Сакстон обычно случались тогда, когда ей нужно было сбежать – от слишком большого объема работы, от невыносимого ужаса, от разочарований в жизни. Сейчас под глазами у Сакс залегли легкие тени, казалось, что она еще больше похудела и вытянулась с последней их встречи.

      Перед этим внучка приезжала к ней почти два месяца назад, нагрянув посреди ночи. Шел проливной дождь, Сакс промокла насквозь и вся тряслась, причем не только от холода. Как это часто бывало, они до рассвета проговорили о всяких пустяках. Когда Сакстон уехала на своем мотоцикле, Мэдди так и не поняла, что заставило ее приехать. Но молчание Сакс никогда не волновало ее. Важно было лишь то, что ее внучка всегда возвращалась к ней.

      – Ты поспала? – спросила Мэдди, когда, держась за руки, они шли по слабо освещенной гостиной. Окна были задернуты от солнца тюлевыми занавесками, благодаря чему в комнате сохранялась прохлада. В доме не было кондиционеров, Мэдди никогда они не нравились.

      – Я не устала, – уклончиво ответила Сакс. – В ней было слишком много беспокойной энергии, которая не дала бы ей уснуть, а мысль о возвращении в свою хорошо обставленную, но явно неуютную квартиру, была невыносима. Ее квартире не хватало уюта не по вине дизайнера. Жилище Сакс было лишено ее собственного тепла.

      Она даже не задумалась, куда едет, когда оседлала свой мотоцикл и отправилась на север за пределы города. Влажный воздух обдувал ее лицо на скорости шестьдесят миль в час, и вскоре Сакс удалось избавиться от печали и привкуса смерти, которые проникли сквозь ее барьеры. Не прошло и полутора часов, как она уже добралась до дома. Она родилась не здесь, но тем не менее эта ферма в глуши была ей домом, потому что здесь жила Мэдди.

      – Ты работала всю ночь? – Мэдди предприняла еще одну попытку расспросить внучку.

      – Что-что? – переспросила Сакс. – Господи, что за ночь! Даже не припомню, когда было так тяжко в последний раз. Она поймала себя на мысли о том, что думает о Стивене Джонсе, о его оторванной ноге и разрушенной жизни. Сакс не могла себе позволить вспоминать, с каким выражением лица смотрели на нее пациенты, когда она сообщала им об их увечьях, или задумываться о том, какое теперь будущее их ждет. Оказывай им медицинскую помощь, а не переживай вместе с ними. Береги свою психику.

      Но порой это безумие все же проникает в душу, и ты начинаешь сходить с ума.

      – Да-да, всю ночь, – небрежно подтвердила