Медбрат. Записки студента. Надежда Нелидова

извините, ночная бабочка с полицейского субботника, двигая ногами будто циркулем. Рухнул на диван, но уснуть не мог. В голове, будто стёклышки в калейдоскопе, мельтешили картинки прошедшей смены. Ноги ломало как у девяностолетнего ревматика.

      Именно старики – основной контингент 7-й терапии. А ещё бомжи, наркоманы, цыганки-попрошайки и прочий антисоциальный элемент. Как высказалась старшая сестра Алевтина, в неуклюжую рифму: «Свозят всё г…но, которое никому не нужнО». За глаза 7-ю терапию называют богадельней, бомжатником и шалманом.

      Но каким образом родне удаётся спихнуть престарелых дедушек и бабушек на дефицитные койко-места – тайна сие велика есть.

      Многоопытная подружка Верка утверждает, что перед этим родственники обычно посещают кабинет заведующей и проводят там довольно продолжительное время. Замечено, что обе стороны расходятся чрезвычайно довольные друг другом. Порозовевшая как девочка заведующая запирает ящик стола, а оживлённые родственники, засовывая в карманы опустевшие бумажники, уносят ноги – не исключено, продавать по доверенности дедушкины-бабушкины освободившиеся квартиры. Больше мы их не видим – иногда забирать тело из морга приходится разыскивать через полицию.

      Другая категория родственников – те ещё подарочки, визгуны каких свет не видал. Перед ними пасует даже заведующая. Попробуй не прими у них стариков – напишут в страховую компанию, в министерство здравоохранения, на Центральное телевидение, президенту РФ, в Страсбургский суд и ООН. Именно от таких праведников поступают самые запущенные старики: истощённые, грязные, во вшах, расчёсах и пролежнях.

      В праздники и на выходные, когда больница пустеет, престарелые отказники как малые детдомовские дети жалобно хныкают и просятся домой. В первое время я пытался их утешить, присаживался, расспрашивал о доме, о детях и внуках. Сейчас проношусь мимо как электровеник: элементарно не хватает времени.

      Один дедушка на майские праздники кричал как резаный. Пришёл врач.

      – Чего он у тебя орёт на всю больницу?

      Склонился, прислушался.

      – Домой просится. Думает, мы его похитили и насильно удерживаем. Эй, дед, мы бы со всей душой, да за тобой не пришли. Не при-шли!

      Дедушка истошно кричал, пока не вкололи феназепам.

      Кто-то из стариков лежит брёвнышком, кто-то едва переставляет ноги, цепляясь за стенки или за провожатого. Они хотят есть, пить, какать и писать. Все они хотят жить – даже те, кто клянёт заблудившуюся по дороге к ним смерть. Особенно те, кто клянёт, хотят жить.

      Иногда родственники, бесцеремонно разглядывая больного, прямо при нём громко интересуются:

      – Он что, скоро умрёт?

      О, каким собачьим отчаянием, ужасом, паникой и тоской наливаются при этом стариковские глаза! Врать нехорошо, но я сухо говорю:

      – С чего вы взяли? Мы ещё ого-го, повоюем, правда, дедушка (бабушка)?

      Справедливости ради замечу, что встречаются родственники – настоящие подвижники. В критических ситуациях спят ночами на стульях. Едва больница откроется – бегут перед работой с судками, разогревают, кормят с ложечки, разговаривают, искренно целуют. Старики лежат у них как херувимчики, чистенькие, слабо ворчат: «Ну куды, куды натащили?»

      «Подкидыши» поглядывают на них с завистью и ревностью: «А мои-то, о-хо-хо…» Или горько молчат и, если могут, ковыляют в коридор. Чтобы не видеть, не сравнивать.

      Нас назвали «птенцы Скворцовой», или «скворчата». Мы – первая опытная партия студентов медиков, на нас обкатывают Положение об интернатуре, вернее, её ликвидации.

      Кратко для imprudens (несведущих). Раньше студенты выбирали свою стезю после учёбы. Ломали зубы не о цельный гранит науки, а целенаправленно и усердно «выгрызали» облюбованный кусочек. Будущий хирург учился делать операции, гематолог изучал кровь, онколог – опухоли, ЛОР – заглядывал в уши-горло-нос…

      Но в в налаженный ход событий вмешалась очередная реформа. Прежде чем завоёвывать недосягаемые, сияющие вершины узких специальностей – пожалуйте попрактиковаться, желательно в населённом пункте Заедрёнки.

      Помните, археолог в «Джентльменах удачи» говорит: «Посадят вора в чан с дерьмом… и возят по городу. А над ним янычар с мечом, и через каждые пять минут как вжи-ик мечом над чаном. Так что если вор не нырнёт – голова с плеч. Так весь день в дерьмо и нырял».

      Теперь вместо «вора» поставьте участкового терапевта, вместо «янычара» – пациента и чиновника, а вместо «каждые пять минут» – 12 минут, отведённые на приём больного. И картинка готова. А не хотите весь день нырять в дерьмо – наработайте баллы медсестрой- медбратом во время учёбы.

      Они хотели разом убить трёх зайцев. Решить вопрос с острой нехваткой среднего медперсонала (вкалывать за гроши дурных нема) – раз. С острой нехваткой терапевтов (вкалывать за гроши дурных нема) – два. С переизбытком частных клиник – три. А то ишь, эти негодяи в белых халатах взяли моду устраиваться где платят больше. Дружно рванули в лакомые деликатные отрасли: проктологию, урологию, гинекологию, дерматовенерологию и пр. Твари неблагодарные. Оголили