Иллюзорный мир. Елена Минькина

но оставался таким же худеньким, как раньше. Лицо его сохраняло детское выражение, а взгляд ярко-синих глаз подкупал наивностью, словно мальчик смотрел на мир с детской непосредственностью.

      В его классе учились дети только армянской национальности, они были все черноволосые, и он чувствовал себя белой вороной. Одноклассники с первого дня невзлюбили Игната. С ним никто не общался, его часто дразнили и толкали, но он никогда не жаловался, терпел, понимая, что если пожалуется, то может огорчить родителей. Зато дома Игнат получал компенсацию за все свои огорчения в школе – он был очень счастлив.

      А потом безмятежное счастье закончилось, потому что к ним приехала Эвелина. Увидела сына, заохала.

      – Ой, какой ты большой вырос, – воскликнула она, увидев сына. – Сыночек мой родненький!

      А глаза злые, лицо красное, одутловатое, видно, что с перепоя. Мужчина, за которого она хотела выйти замуж, так и не бросил свою жену. Она запила с горя, с работы ее уволили, деньги закончились.

      – Вот тебе, сыночек, мой подарочек, – она протянула мальчику необычную вещицу: голубой круг, выполненный из стекла или хрусталя, а внутри какие-то непонятные иероглифы. – Видишь, какая холодная? Хоть пиво охлаждай, – Эвелина захохотала.

      Вещица поместилась в ладонь мальчика. Она действительно оказалась необычайно прохладной. Словно кусочек льда. Но не таяла в руке.

      С этого момента Игнат не выпускал ее из рук, очень часто смотрел на нее, пытаясь понять, что на ней написано.

      С появлением матери жизнь в их доме изменилась. Мама Эвелина была раздражительной по пустякам и на всех срывалась. Однажды схватила шнур от самовара и стала избивать Игната.

      – У тебя, тварь, есть только одна мать – я. А ты кого матерью зовешь?!

      Ашот Назарович схватил ее за руку.

      – Еще раз хоть пальцем тронешь его, убью, – чуть слышно прошептал он.

      Тетя Шура тихонько плакала, страдала, почти не притрагивалась к еде. После этого скандала Эвелина исчезла на несколько дней из дома, прихватив с собой все их деньги.

      Тетя Шура собрала, что могла, с огорода, набрала яиц и пошла с Игнатом на рынок. Там они все это продавали. Иногда товар уходил сразу, а иногда приходилось стоять целый день. Игнат заглядывал покупателям в глаза, теребил за рукав.

      – Тетеньки, дяденьки, морковочку купите! А вот кому зелень свежая?

      Тетя Шура, глядя на Игната, тайком утирала слезу.

      – Миленький мой, тебе бы сейчас на улице с мальчишками бегать, а не здесь со мной торговать.

      – Мамочка, я уже большой, мне с мальчишками совсем неинтересно.

      Глава 4

      Эвелина поселилась в двух кварталах от их дома у женатого мужчины. Его жена лежала в районной больнице на сохранении. По поселку поползли сплетни, все перемалывали кости Эвелине, и тете Шуре было очень стыдно за нее.

      Однажды Эвелина вернулась, как ни в чем не бывало, хмельная и довольная. Принесла Игнату шоколадку, а тете Шуре шесть серебряных ложек. Шура и Ашот боялись Эвелине слово