Удивительные истории о любви (сборник). Александра Романова

подчиняя их известному ему одному ритму. Ноги Чемы не могут танцевать, но пальцы танцуют.

      – Это ваша жена? – Я понимаю, что это не так, но все равно задаю этот вопрос.

      – Нет, это не моя жена. Мы потеряли друг друга, – он грустно улыбается девушке на фотографии.

      – Но когда любишь, нужно жениться и никуда не отпускать!

      – Откуда ты это знаешь? – поворачивает он ко мне голову, будто я сказал что-то стоящее.

      – Бабушка так говорит.

      – Она мудрая женщина, твоя бабушка.

      – Так почему вы не поженились, если так любили друг друга? – Я догадываюсь, что веду себя жестоко, но любопытство все пересиливает.

      – Мы хотели, видит Бог. Но нас разлучили трижды. Первый раз – толпа, второй – сама жизнь, а третий раз – небо.

      Он молчит, попивая свой мате, и я покорно жду, понимая, что продолжение будет.

      – Это Паола, мальчик, – объясняет он. – Она была моей двоюродной сестрой.

      – Вы вместе росли? – Я уже уселся на старый продавленный диван.

      – Нет, я впервые увидел Паолу, когда мне было за двадцать, а ей самой едва исполнилось шестнадцать. Мы познакомились на похоронах ее двоюродной бабки, у которой она жила. Ничего хорошего не будет с теми, кто познакомился на похоронах, – так потом говорила Паола.

      – Почему вы не дружили раньше?

      – Наши матери были родными сестрами, но они не общались. Тетя Мария была черным пятном нашей семьи. В четырнадцать она сбежала с каким-то итальянцем, и больше мы о ней не слышали. А потом через много лет оказалось, что ее вместе с мужем убили на площади Мая, как и сотни других людей, которые решили поддержать Перрона. Военные самолеты просто расстреляли этих людей. Ты слышал, что первая бомба упала в троллейбус, забитый детьми? Никто не выжил.

      Я помню эти дни. Обугленные машины без дверей стояли на площади так долго, что местные сорванцы перестали бояться залазить туда. Так Паола стала сиротой. Пару лет она жила у нашей старой родственницы и, когда та померла, оказалось, что идти ей некуда. Мать забрала ее к нам – мы жили с ней вдвоем здесь, в Ла Боке, в маленькой квартире, похожей на эту.

      – Неужели вы полюбили свою сестру?

      – Не сразу, малыш, не сразу. Она была очень хорошенькая. Такая маленькая и юркая, как птичка. Мать положила Паолу к себе в комнату, и через открытую дверь мне была видна ее кровать. Каждый день я смотрел, как она в ночной рубашке ложится спать, как сворачивается калачиком, как шевелится от дыхания ее одеяло. Нас окружало горе, голод, инфляция, а в Паоле было столько жизни и страсти. Наш дом сразу стал светлее, когда она там поселилась. А однажды я взял ее с собой на милонгу. Я уже неплохо танцевал к тому времени, меня узнавали на площадках танго Буэноса. Люди собирались танцевать танго в каждом сквере, в каждом заброшенном уголке. Тогда танго было очень популярно – пока в моду не вошли «Битлз».

      Дон Чема шаркает к газовой горелке и тонкой струей льет горячую воду в свой калебас. От запаха мате в комнате становится еще более душно.

      – Танцевала Паола