Элита. Мерседес Лэки

стальной или серебряной дробью. Кожа у них была толстая, может, даже с броней, и выстрелы не причиняли им серьезного вреда. И все же какой-никакой эффект имелся. Получив заряд из дроби, тварь делалась более вялой, теряла подвижность. Видимо, сталь и серебро обессиливали нагов.

      Шум стоял такой, что оглохнуть можно: мы стреляли, твари верещали. Наги хоть и замедлились, но двигаться не переставали. Вот тут-то и тупик: если накрыть их сетью – неизвестно, сколько я сумею ее удерживать. А ведь они по-прежнему будут махать своими хвостами и саблями, и унять их никак не получится.

      А что, если они боятся огня? Ведь огнестрельное оружие все же худо-бедно их выводит из строя… Вот сейчас мы и проверим.

      Проорав заклинание и размашисто начертив Письмена, я сотворила сеть и набросила ее на нагов. Дробовик я кинула Келли, потому что невозможно и сеть удерживать, и стрелять. «Ча! Огонь!» – прокричала я мысленно своему вожаку, и спустя мгновение мои алебрихе ввергли тварей в геенну огненную.

      Вопли стали вчетверо визгливее и громче. Мне в уши словно кто-то вонзил раскаленные иголки. Я прихлопнула уши ладонями; ремонтники за моей спиной согнулись в три погибели и тоже зажали уши. Но от кошмарного визга, разрывающего наши головы, это не спасало.

      Зато огонь очень даже спасал. Мне и сеть не надо было держать, что оказалось весьма кстати. Попробуйте-ка подержать сеть, когда вам в уши так надрывно верещат.

      Но то-то и оно: чтобы визжать, тварям нужно было набирать в легкие воздуха. И только очередной наг делал паузу, чтобы вдохнуть – он тут же глотал огонь. Поэтому визг стих довольно быстро. Мы разогнулись и опустили руки. Твари корчились на бетоне; некоторые еще сжимали в руках сабли, но пустить их в ход уже не могли. Гончие набросились на них и растерзали в мгновение ока.

      У меня от боли выступили слезы. Сморгнув их, я увидела кое-что новенькое. Эти чудища не превратились в слизь, после того как Гончие выпили их манну. И они не испарились. Вместо этого мертвые наги рассыпались в пыль. Когда Гончие покончили с тварями, весь пол туннеля был усеян серовато-черным порошком. Повсюду валялись сабли, будто их кто-то тут нарочно расшвырял.

      После этого мы решили, что надо немного передохнуть. Перед тем как открывать дверь во второй раз, я хотела убедиться, что у всех все в порядке со слухом.

      Я вытащила из рюкзака и раздала всем таблетки от головной боли, потому что головы у нас у всех раскалывались, а в ушах звенело. Потом мы расселись рядком вдоль туннеля, привалившись спиной к стене и вытянув ноги, и подождали, пока звон в ушах и стук в висках прекратится.

      А вот Гончим хоть бы что. Эти чудища, должно быть, так и сочились манной. Раны от сабельных ударов у Гончих затянулись на наших глазах. У нас еще головы вовсю трещали, а Гончие уже были целехоньки.

      Когда головная боль немного отпустила, я обнаружила еще кое-что непривычное. В туннеле чем-то пахло. То есть пахло и до этого – мокрым бетоном, но теперь в воздухе стоял какой-то смрад. Так пахнут