Памяти двух сэнсэев. Олег Торбин

Яковлевича Серебрякова

      4.5.1930 – 9.9.2019

      Учителю и другу

      Мне посчастливилось знать Виктора Яковлевича ровно 30 лет, с 1989 года, когда я 14-летним пацаном пришёл на курсы японского языка. Под его руководством наша группа занималась техническими переводами. Удивительными были его спокойствие и лёгкий юмор даже тогда, когда кто-то из нас сталкивался с нереально сложными терминами. Шутя Сэнсэй предлагал посмотреть это словечко в том или ином словаре, и оно там на удивление находилось. Несмотря на то, что мы его там уже искали!

      За лёгкостью в самых трудных ситуациях скрывалась огромная и напряжённая внутренняя работа: доскональная проработка каждого слова во всевозможных ипостасях, которую можно сравнить только с работой ювелира при обработке драгоценного алмаза, ну или словами В.В.Маяковского, которые Сэнсэй тоже любил:

      Поэзия – та же добыча радия.

      В грамм добыча, в год труды.

      Изводишь единого слова ради

      тысячи тонн словесной руды.

      Сэнсэй любил жизнь во всех её проявлениях и сим его обаянием проникались все, кто рядом с ним оказывался. Слово «скука» никогда не всплывало в подсознании в обществе Виктора Яковлевича. Он мог цитировать «Евгения Онегина», а мог сочинить собственный лёгкий экспромт. К счастью сохранилось несколько его стихотворений, отражающих его взгляд на жизнь:

      Дон Кихоты

      Мир Честности и Благородства,

      И Бескорыстия Талант

      Не мыслимы без Донкихотства,

      Шагай быстрей, мой Росинант!

      На Волге, Ниле и на Эльбе

      Взметнись, жестокий битвы дым,

      Чтоб может быть хотя б на небе

      Мир Дон Кихотов создан был.

      Мир держится на трёх слонах,

      Я в детстве слышал от кого-то,

      Нет правды в древних тех словах —

      Мир держится на Дон Кихотах.

      Седлайте, люди, Расинантов,

      Берите в руки щит и меч,

      Спасать обманутых атлантов,

      Любовь и искренность беречь.

      В зимнем лесу

      Ты бала в лесу зимой?

      Неподвижно стынут кроны,

      Ветер дунет – перезвоны,

      Клён качается с сосной.

      Ты была в лесу зимой?

      У подножья старой ели

      Снег усыпан шелухой.

      Тут и там следов узоры,

      На кустах снежища горы,

      И звенит мир тишиной.

      Буро-жёлтая дорога,

      Шин и гусениц печать,

      И лыжня черкнула строго,

      Раздвоилась на немного

      И слилась опять.

      Ты была в лесу зимой?

      Та лыжня – след твой и мой.

      Страсти

      Всё напасти, всё напасти,

      С каждым годом всё сильней,

      Трудно, раз большие страсти,

      Между маленьких людей.

      На целине

      Он закончил войну под Берлином,

      Трижды раненый в 20 лет,

      А теперь по просторам целинным

      Агрегат его тянет след.

      О войне не проси ни слова!

      Помрачнеет и замолчит.

      Но зато о комбайнах новых

      Завели его москвичи.

      Всё, что есть о комбайнах на свете,

      Ерхов знает ненаперечёт.

      Оттого и портрет в облгазете

      Почтальон словно флаг несёт.

      Ерхов звонко смеётся на шутки,

      Сунул руку опять в зерно,

      Коротки на земле людям сутки —

      Два мотора гудят заодно:

      Без поломок трёх братьев звено.

      Переводы

      Десять самых ярких лет жизни Виктор Яковлевич посвятил переводам рассказов из сборника «Сэнгоку Эйюдэн» («Легенды о героях междуусобных войн Японии, 15—16 вв.») – «Любителям исторической литературы». Под редакцией Навата Кадзуо, изд-во Синтёся», 1995 г., Япония. Три самых ярких истории из сборника – про объединителей Японии Оду Нобунагу, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу выдержали по 16—17 строжайших редакций-шлифовок «сэнсэя», найдя своих читателей в виде ограниченных подарочных коллекций самиздата. Битва за право широкой публикации не увенчалась успехом из-за вопроса сложностей с получением авторских прав, но ничто не ограничивает меня пересказать содержание переводов этих рассказов. Так что усаживайтесь поудобнее и слушайте. А кто пожелает получить перевод