Два вечера. Николай Вагнер

уютно.

      Светло горит лампа на круглом столике, перед мягким, большим диваном. Тихо теплится лампадка перед большим распятием, что висит в углу над диваном.

      Распятие старинной итальянской работы из слоновой, уже пожелтевшей кости. Ровный свет лампадки пробегает легкими, нежными тонами по всей фигуре и мягким светом освещает голову Распятого. И вся фигура резко отделяется от креста из черного дерева.

      – Мама! – говорит шестилетний кудрявый ребенок матери, что сидит на диване и быстро вяжет длинный теплый шарф. – Мама! Ведь это Христос распят?

      – Да! Христос! – и она мельком оглядывается на распятие и снова погружается в свою работу.

      – Как же Он распят? Расскажи мне, мама, что значит распят?

      – Это значит, что Его прибили гвоздями к кресту.

      – Как прибили гвоздями?!

      – Так! – она оставляет работу и берет за ручку ребенка. – Приложили Его руки вот так к деревянному кресту, и в каждую руку вколотили гвоздь молотком, гвозди пробили руки насквозь и вошли в дерево. Потом сложили Ему ноги и сквозь них тоже вбили большой гвоздь в дерево, потом крест врыли в землю, и так висел Он на этом кресте целый день, пока не умер.

      Ребенок побледнел. Его чуткое, восприимчивое воображение живо нарисовало весь ужас страшной кровавой казни.

      – Мама! Ведь Ему было очень больно? – спросил он, стараясь не верить своему впечатлению, – больно… до крови?

      – Да! Очень, очень больно.

      – Зачем же это с Ним сделали? Разве Он был злой?!

      – Нет! Он был добрый, очень добрый, Он был добрее всех людей, которые были и будут когда-нибудь на земле, потому что Он был не только человек, он был Бог!

      – Зачем же Его так убили?

      – Затем, что Он всем желал добра. Он говорил, что Бог, Его Отец, добр и за тем послал Его на землю, чтобы все узнали, как Он добр. И Он делал много добрых дел, и много народа ходило постоянно за ним. А злые завидовали Ему. Он уличал их во лжи, зависти, в злых делах. И вот за все за это схватили Его и казнили.