Запрет на вмешательство. Макс Глебов

лучшего применения усердием. В результате я заметил его первым, хотя, по идее, все должно было произойти совершенно наоборот.

      – Борис! – Негромко окликнул я часового.

      Красноармеец дернулся, хватаясь за винтовку, и я поспешно добавил:

      – Это я, боец Нагулин. Выхожу медленно и с пустыми руками.

      Я забросил винтовку за спину, и неспешно направился в сторону лагеря моих товарищей.

      – Ты один? – уточнил сержант, вскочивший при первом звуке моего голоса и чуть не вываливший тушенку на землю.

      – Один, – подтвердил я, – за мной никто не шел, я, похоже, последний. Что с командиром?

      – Погиб в самом начале контратаки, – коротко взглянув мне в глаза, ответил Плужников, – скосили первой же очередью.

      – Товарищ сержант, разрешите вопрос?

      – Не разрешаю, Нагулин. Потом поговорим, я сам тебя позову, – сержант бросил выразительный взгляд на собравшихся вокруг нас красноармейцев. – Боец Синцов!

      – Я!

      – Заступаешь на пост.

      – Есть!

      – Чежин и Нагулин, давайте быстро ешьте, и надо продолжать движение.

      Я на всякий случай проверил, что творится вокруг, но непосредственной опасности не обнаружил. Мы забрались в относительно глухое место, до которого ползущим по дорогам немецким колоннам пока дела не было.

      – Стройся! – тихо скомандовал сержант, когда мы добили банку тушенки и съели остатки хлеба, – Слушай боевой приказ! Учитывая неблагоприятное изменение обстановки и гибель старшего лейтенанта Федорова, наша главная задача – скорейший выход к своим. Как старший по званию, принимаю командование отрядом. Мой заместитель – красноармеец Нагулин. Прорываться будем на восток по кратчайшему пути. Передвигаемся скрытно, с превосходящими силами противника в бой не вступаем. Кто без приказа откроет огонь – расстреляю лично. Вопросы есть?

      – Товарищ сержант, что у нас с боеприпасами? – тут же влез я, – У меня боезапас полностью израсходован.

      – Оружие и патроны к осмотру! – кивнул сержант, и сам первым стал доставать обоймы из патронных сумок.

      На пятерых у нас оказалось три винтовки и сорок патронов к ним. Не просто негусто – вообще ничто. Плужников мрачно осмотрел это богатство и выдал несколько неожиданное для всех решение:

      – Винтовки берут Чежин, Нагулин и я. Нам с Чежиным – по десять патронов, Нагулину – двадцать. Синцов – в головной дозор. Остальная группа держится вместе. Чежин, наблюдаешь за тылом. Нагулин, в любом раскладе ты – снайпер. Вперед не лезешь, выбираешь позицию самостоятельно и прикрываешь действия отряда.

      – Есть!

      – Вопросы? – сержант еще раз окинул нас взглядом, – Ну, раз вопросов нет, выдвигаемся.

      Все-таки восток. Логику сержанта вполне можно было понять, и спорить я не стал. Во-первых, сейчас все вокруг так смешалось, что я уже и сам не мог определить, куда идти безопаснее, ну а во-вторых, внятно объяснить Плужникову