Рыцарь Золотой Ладони. Надежда Первухина

проклятие…

Стивен Кинг. Худеющий

      – Черного кобеля не вымоешь добела! – яростно сказала Нина и взяла в руки фамильную супницу.

      Супницу она намеревалась кинуть на пол, чтоб та разлетелась веером осколков по всей кухне, но в последний момент передумала. Передумала Нина, а не супница, разумеется. Супница думать не могла, хотя была красивая – с игривыми пастушками и наядами. Стиль рококо. Или барокко, да и черт бы с ним.

      Виталия передернуло, но сказал он максимально вежливо:

      – Дорогая, я все-таки не кобель… Причем черный. Ты выбирай выражения.

      – Не собираюсь! Ты довел меня до отчаяния. Я с тобой развожусь.

      – Что ж, это следовало предвидеть. Ты никогда меня не любила. Я вообще не понимаю, зачем ты вышла за меня замуж.

      – Между прочим, я тебя любила. Но с тех пор, как ты стал прибавлять в весе…

      – Стал некрасивым и толстым, ты хочешь сказать. То есть тем самым пресловутым черным кобелем… Да?

      – Да! Посмотри на себя! Ты уже ни в один свой костюм не влезаешь! Рубашки на тебе лопаются, а галстук похож на веревочку от воздушного шарика! Ты ужасен!

      – Согласен, я несколько полноват…

      – «Несколько полноват»?! Да уж, ты себя не обидишь!

      – Ну ты себя тоже, дорогая…

      – Не уходи от темы! Ты весишь без малого двести килограммов.

      – Сто пятьдесят восемь, если быть точным.

      – Толку от твоей точности! За те два года, что ты толстел, у нас не было ни разу, подчеркиваю, ни разу нормального секса. Все, что ты делаешь в постели, – это читаешь книги.

      – Я обогащаю себя интеллектуально.

      – Ах вот как! А может, мне завести любовника, пока ты себя интеллектуально обогащаешь?

      – Было бы удивительно, если б ты его не завела. Конечно, в любовники я тебе не гожусь.

      – Ага! Ты это признаешь!

      – Слушай, Нина, мне надоело, что ты разговариваешь со мной в тоне восклицательных знаков. Если решила уйти от меня – уходи. Разводиться – разводись. Только давай без этого твоего кошмарного визга. Ты криклива, как макака.

      Нина захлебнулась новым криком, лицо ее пошло красными пятнами, и Виталий подумал: а чего ради он, собственно, на этой девушке женился? Красоты в ней не осталось, шарма и обаяния, а также душевного тепла не было вообще, так что Виталий даже почувствовал облегчение оттого, что в воздухе взорвалось слово «развод».

      Они были во всех отношениях молодой семьей. Нине – двадцать три, ему – двадцать четыре. Поженились они сразу после того, как закончили университет. Кстати, в универе все знали об их романе и поэтому не удивились, что Виталий Онучин и Нина Передрягина решили узаконить свои отношения. Свадьба была веселая, шумная, студенческая. И на этой свадьбе Виталий был строен как тростник. А вот теперь – увы…

      Дело даже не в том, что молодая жена принялась его кормить такими разносолами, что он растолстел. Наоборот, жена готовить практически не умела. Максимум, на что она была способна, – подгоревшая жареная картошка и рис, которым можно было приклеивать обои. Не найдя дома удовлетворения своему аппетиту, Виталий стал питаться в гриль-барах или «Макдоналдсе» – сказывалась студенческая привычка. Он и домой притаскивал гамбургер-другой, и, кстати, жена ими тоже перекусывала. Но Нине с ее фантастической фигурой ничего не вредило, тогда как Виталий…

      Расплылся.

      Потерял форму.

      Перестал влезать в любимые джинсы.

      Словом, перестал напоминать собой жене того Виталия, которого она любила.

      Да, впрочем, любила ли?

      Молодо-зелено…

      Виталий смотрел на свою жену и тоже не находил в ней той девушки, в которую был влюблен в университете. Нина превратилась в ревнивую зануду, а теперь, когда он потолстел и, значит, не представлял интереса для окружающих женщин, она стала занудой не ревнивой, а просто противной. У Виталия при взгляде на нее ныли зубы.

      Он взял из кладовки веник и принялся сметать осколки разбитой до супницы посуды на совок. Делал он это молча и почти без одышки. Но Нина эту одышку уловила:

      – Вот! Ты пыхтишь как паровоз! Ты совершенно потерял человеческий облик!

      Виталий отправил осколки в мусорное ведро и выпрямился. Оценивающе посмотрел на Нину:

      – Хочешь, потеряю свой облик окончательно и врежу тебе как следует?

      – Хам! – отшатнулась Нина. – Все, я собираю вещи и ухожу к маме!

      – Валяй, – вяло кивнул Виталий. Эта ссора была не первая. Но он надеялся, что последняя. Ему больше не хотелось видеть Нину. Думать о ней. Вспоминать ее язвительные замечания. Он предпочел бы соорудить себе бутерброд с майонезом и картошечку фри и вместе с бутылкой прохладного пивка усесться смотреть футбол. Он не был ярым фанатом футбола, но в выборе «футбол или Нина?» преимущество оставалось за первым.

      Нина гордо вскинула голову и вышла из кухни, предварительно поставив супницу на место. Виталий тихо