А в остальном, прекрасная маркиза… (сборник). Наталья Нестерова

забыли о мудрой семейной политике.

      – Тебе нельзя! – строго заявила мама.

      – Ты обещал! – напомнила я.

      Папа посмотрел на нас, усмехнулся и обратился к Саше:

      – Наливай!

      Елизавета Григорьевна явно заподозрила, что мой папа – хронический алкоголик, чью пагубную страсть скрывают жена и дочь. Елизавете Григорьевне и досталось.

      Через несколько минут папа за нее принялся:

      – Значит, вы преподаете в школе детям великую русскую литературу? Тогда ответьте, любезный филолог! В названии романа «Война и мир» Лев Толстой какой мир имел в виду? Мир – как отсутствие войны или мир – как вселенную?

      – Многозначность слова «мир», – покровительственно улыбнулась Елизавета Григорьевна, – придает названию этого великого эпоса особое значение.

      – Точнее, какой все-таки «мир»?

      Мой папа так просто не отстанет.

      – Оба. Оба значения этого слова.

      – Неверно! – громко обрадовался папа, и люди за соседними столиками повернули к нам головы.

      – Ты хоть тише, – обреченно попросила мама.

      – Ошибочка, «двойка»! – выставил папа оценку Елизавете Григорьевне.

      – Почему же? – вспыхнула та. – Да, в девятнадцатом веке существовало два написания: «мир» через «i» с точкой и современное. Они действительно отличались по смыслу…

      – Теплее, теплее, – кивнул папа, словно они в загадки играли, и Елизавета Григорьевна была близка к правильному ответу.

      – Родную мать на растерзанье подсунул! – процедила я Саше.

      – И поскольку осталось единственное написание, – продолжила Елизавета Григорьевна, – ваш вопрос не имеет смысла.

      – Но Толстой-то как озаглавил? Выпьем за классика!

      После того как выпили, мама попыталась сменить тему:

      – Не хотите ли, Елизавета Григорьевна, в следующие выходные поехать с нами на дачу? Клубника поспела…

      – Толстой отдельно, – папа не давал себя сбить, – клубника отдельно. Ну, филолог?

      – В литературоведении эта проблема не освещена, – пошла на попятную Елизавета Григорьевна.

      Я, забыв все приличия, схватила папу за галстук, притянула к своему лицу и отчетливо сказала:

      – Или ты заткнешься, или я тебе не дочь!

      – Почему же, Маша? – неожиданно стала на защиту моего батюшки Елизавета Григорьевна. – Мы обсуждаем интересный литературоведческий вопрос.

      А папа понял, что я не шучу. Да и выпил он еще немного, до стадии циклических рассказов и икания еще не хватало пол-литра.

      – Маняша, дочка! Я же ничего! Это Толстой написал через «i» с точкой, земной шар, а не отсутствие войны.

      – Официант! Официант! – замахала, призывая, мама. – Пожалуйста, побыстрее, чаю, пирожных и…

      – Коньяка! – добавил Саша.

      Так мой папа впервые за многие застолья получил десерт с коньяком.

      Гриша-мерседес

      О своем автомобиле Гриша мечтал давно. Точнее – всю жизнь. Пацаном остро завидовал автолюбителям.