Особый район. Юрий Козловский

впервые слово «материк» прозвучало как название того мира, от которого оказался отрезан кусок северной земли вместе с несколькими сотнями населяющих ее людей.

      Глава 3

      Специалист по национальному вопросу

      – Ни один год без убийств не обходился, – рассказывал сидящий через стол от Незванова в свободной позе невысокий поджарый мужчина лет около тридцати пяти. – Как праздник – водки нажрутся, а пить-то не могут, не то что мы, метаболизм у них, говорят, не тот, фермента какого-то не хватает, так обязательно труп, а то и два. Главное, на кулаках не дерутся, ножами тоже никогда не режутся, только из карабинов или из мелкашки, как белку в глаз. И, как правило, между собой, русских обычно не трогали. Правда, если выпьешь с ним, после первого же стакана нарываться начинает, на рожон лезть. Ты с ним и так, и этак, все бесполезно. А по роже съездишь разок – сразу все нормально. Тут же брык с копыт и спать падает, а наутро и не вспомнит, снова лучшие друзья. Зато стреляют – фантастика! Я как-то раз приехал к пастухам, начальство послало пару оленей прикупить. Водки, само собой, прихватил, это уж как полагается. Там их двое было, якут и сынок его, парнишка лет пятнадцати. Малец, надо сказать, не меньше отца выпил, на ногах еле держался. Ну, я, дело прошлое, и решил схитрить. Давай, говорю старшему якуту, соревноваться в стрельбе. Кто из нас из десяти выстрелов больше консервных банок сшибет, тот и выиграл. Если моя победа, я оленей так забираю, а если твоя, то водкой рассчитываюсь. Соглашается. Банки по деревьям развесили, я беру карабин, стреляю, а у меня, надо сказать, первый разряд по стрельбе, из десяти банок семь падает. Якут карабин берет, а самого развезло, на ногах уже не стоит. Я сынку тогда говорю – может, ты вместо бати попробуешь? Так сказал, для смеха. И что вы думаете? Мальчишка берет карабин, целится, а ствол ходуном ходит, да и сам пацан весь вихляется. А потом вдруг замер на секунду какую-то, бабах – и банка слетела. Ну, думаю, случайно. Так нет, он таким макаром все до единой банки снес. Вот и подумайте после этого…

      Все это не было таким уж откровением для Ивана Петровича, родившегося и практически всю жизнь, кроме лет, проведенных в Москве, в Горном институте, прожившего в этом суровом, неуютном, но ставшем родным краю. И среди коренного населения у него было немало знакомых. Но сейчас он хотел узнать мнение человека, знающего жизнь аборигенов несколько с другой, темной, что ли, стороны.

      – Ну, а теперь расскажи, за что тебя из милиции выперли? – спросил Незванов.

      – Честно говоря, вспоминать неприятно, – ответил собеседник, поморщившись. – Да и зачем это вам?

      – Ты не стесняйся, начальства твоего бывшего, сам понимаешь, рядом нет, и вряд ли когда появится. А мне правда про каждого нужна, особенно сейчас, когда такие дела заворачиваются, – директор остановил тяжелый взгляд темно-серых немигающих глаз на лице собеседника.

      – Так и скрывать особенно нечего, – ответил бывший опер уголовного розыска, капитан милиции, а после того водитель «БелАЗа» Стас Сикорский. – Пришли мы как-то с ребятами в ресторан,