Зимний излом. Том 1. Из глубин. Вера Камша

С чердака бил.

      Робер спрыгнул с коня, на душе было муторно, как перед встречей с «истинниками». Карваль уже стоял на замусоренной мостовой, на лице коменданта злость мешалась с обреченностью. Иноходец подозревал, что его собственная физиономия выглядит не лучше. Они оставили за спиной укрытого плащом Жанно и вошли в заваленный слипшейся листвой дворик. Симпатичный особнячок с фазанами на фронтоне был пуст: хозяева не стали дожидаться Раканов и куда-то откочевали.

      – Вот, – коротко бросил сержант, – сопляк, а туда же... С арбалетом.

      Пленник и вправду был сопляк сопляком. Лет шестнадцати, худой, прыщавый, длинношеий, словно гусенок, а глаза цепкие и злые. Прямо-таки злющие.

      – Кто ты? – спросил Робер, потому что надо было что-то спросить.

      – Талигоец, – выпалил «гусенок», – а вы... Вы – ублюдки. Убирайтесь в свою Гайифу и Ракана-Таракана прихватывайте!

      Ну что с ним, с таким, делать? Подмастерье какой-нибудь... Вообразил себя святым Аланом. Стоп, а вообразил ли? Он ведь и есть талигоец. В отличие от победителей.

      – Почему ты стрелял? – Робер понял, что отпустит дурня, припугнет и отпустит. Жанно простит.

      – Потому, – огрызнулся пленник.

      – Балда, – бросил кто-то из южан, – как есть балда... «Раканы-Тараканы», скажет же!

      – Драть некому.

      – Ишь, вскидывается, – с невольным восхищением пробормотал Дювье, – сейчас покусает.

      – А чего б ему не вскидываться, северяне нагадили, до весны не разгребешь.

      – На то они и гады, чтобы гадить.

      – И то верно... Союзнички, раздери их кошки.

      – Жанно жалко.

      – Нашел в кого стрелять. Щенок шелудивый!

      – Цивильников[9] тебе мало, на людей кидаешься? Ослеп!

      – Дык, может, он Айнсмеллера и стерег. Эта сука здесь кажный день ездит...

      – Взгреть, и к мамке...

      Карваль молчал, задумчиво глядя на мальчишку, а в нескольких шагах на мостовой лежал Жанно Пулэ с арбалетным болтом в спине. Они были ровесниками, но никогда бы не встретились, если б не кровавое безумие, затопившее сначала Старую Эпинэ, а теперь весь Талиг.

3

      – Монсеньор, – доложил слуга, – пришел Реджинальд Ларак.

      Наль! Нашелся наконец!

      – Проводите в кабинет и подайте вина. «Вдовью слезу» двадцатичетырехлетней выдержки. Через час – ужин.

      – Слушаюсь.

      Лакей вышел, а юноша взялся за перо и бумаги – пусть кузен видит, что у герцога Окделла нет свободной минутки, но ради родича он бросит любые дела, даже самые важные. Сверху лежало письмо Энтала Кракла. Первый старейшина возрожденного Совета Провинций[10] просил сообщить, кого из ординарных вассалов Повелителя Скал следует пригласить на коронационные торжества. Дикон с ходу вписал Дугласа Темплтона и генерала Морена и задумался, вспоминая, кто из отцовских соратников после восстания остался в Надоре. Глан, Хогберд и Кавендиш бежали в Агарис, Ансел и Давенпорты предали, несмотря на близость с Рокслеями...

      – Виконт Реджинальд Лар, – возвестил

9

Цивильники – презрительная кличка «цивильной стражи», сменившей прежнюю городскую стражу. «Цивильники» подчинялись цивильному коменданту столицы, в свою очередь подотчетному лишь королю. В их обязанности входило бороться с мятежниками, взыскивать налоги и расследовать преступления против короля и жителей столицы.

10

Созданный при Эрнани Святом и постепенно сошедший на нет совещательный орган при особе Императора, куда входили наиболее значимые ординары – дворяне, чей род не восходил к Высоким Домам.