Всепоглощающий огонь. Джон Скальци

спросил Ленсон.

      – Мы в Потоке, – ответила Гонре. – Нужно вести себя осторожно, чтобы не повредить пространственно-временной пузырь вокруг корабля. Если мы повредим его слишком сильно, могут быть неприятности для всех.

      Ленсон понимал, что мать преуменьшает опасность. Поток походил на реку, по которой корабли путешествовали между звездными системами, причем намного быстрее, чем в обычном космосе, где они не могли превысить скорость света. Но, напоминая реку, Поток не являлся ею – это была внепространственная сущность, при непосредственном контакте с которой материя просто исчезала. Путешествующим в Потоке кораблям приходилось создавать энергетический пузырь, забиравший с собой частицу пространства-времени, что позволяло им существовать внутри Потока. При лопании пузыря гибло все, что в нем находилось.

      – Нам просто придется быть осторожнее, пока мы будем до тебя добираться, а потом – чинить корабль, – закончила Гонре.

      – Мам, у меня воздух утекает, – сказал Ленсон и тут же услышал ее судорожный вздох.

      – Сильно? – спросила она.

      – Сейчас совсем чуть-чуть. Сперва утекло много, но потом дверь закрылась, и я ее запер. Но все равно уходит через воздуховод.

      Гонре на мгновение отвернулась от планшета, крикнув что-то кому-то на мостике, и снова повернулась к сыну.

      – Первым делом займемся его ремонтом, – сказала она. – И дадим тебе побольше воздуха.

      – Это надолго? – спросил Ленсон.

      – Ненадолго, – пообещала Гонре. – Тебе же хватит мужества?

      – Конечно, – ответил Ленсон.

      Но по прошествии двух часов, когда воздух заметно разредился, мужество оставило Ленсона, и он расплакался. Через три часа у него началась настоящая паника, и Тансу Орниллу пришлось приложить немало усилий, чтобы его сын не так активно расходовал истощающийся запас кислорода.

      Через четыре часа Ленсон впервые в жизни помолился пророчице Рахеле.

      Через пять часов она явилась к нему сама.

      Ленсон взглянул на безмятежную, спокойную улыбку пророчицы – вопреки многовековым традициям религиозной иконографии, согласно которой боги, богини и пророки в лучшем случае могли лишь бесстрастно изгибать губы. Улыбка успокаивала и согревала.

      – Мне страшно, – признался Ленсон пророчице.

      Та снова улыбнулась, и эта улыбка придала ему больше уверенности, чем если бы прозвучали слова. Ему казалось – и в тот миг у него не было сомнений, – что она пришла из-за его молитв, ради него одного и ее присутствие доказывает, что он, Ленсон Орнилл, останется жив и, более того, ему суждены великие свершения.

      Именно тогда, молча лежа в своей каюте, глядя на пророчицу и медленно моргая, Ленсон Орнилл решил посвятить свою жизнь церкви Взаимозависимости.

      Мгновение спустя лязгнули заслонки воздуховодов, наполняя кабину воздухом. Глотая сладкий кислород и содрогаясь в религиозном экстазе, Ленсон Орнилл лишился чувств.

      – Похоже