Тысяча начал и окончаний. Мелисса де ла Круз

взглянул на блеск лунного света на металле. Он понимал, что они правы. Они могут заставить его рассказать.

      Но этого не произойдет, если он первым не лишит их этой возможности.

      – Прости меня, Дайанг, – произнес он и протянул руку к кинжалу этого человека. – Я скорее отдам свою жизнь, чем заставлю тебя выдать себя.

      После мужчины сняли с него красивый плащ и потрясли его в надежде, что оттуда выпадут золотые монеты.

      Они не заметили маленький драгоценный камень – сердце диваты, и он бесшумно упал в грязь.

      Они могли бы оставить одежду на теле, но ночь была холодной, а плащ был красивый.

      И поэтому…

      Дивата надела свое свадебное платье.

      У нее в волосах были цветы. Жемчуг на запястьях и щиколотках. Деревья переплели пряди тумана, а тучи светлячков тихо парили, так что ее мир состоял только из сверкающих огоньков и прозрачных сновидений.

      Луч солнца упал на ее лицо, и она невольно подумала, что солнце еще никогда не было таким нежным и медово-теплым, как сейчас, когда оно сияет так ярко, как надежда, готовая сбыться, угасающая надежда, которую вот-вот разгрызут чьи-то зубы и проглотят без остатка.

      Она ждала. Она соорудила трон из анемонов для Булана и корону из цветов, в которой сонные пчелы продолжали дремать в сжатых ладонях цветов. Его это позабавит, думала она, улыбаясь про себя.

      Прошел день.

      Потом два дня. Потом три.

      Они слиплись в один комок, в узел, который невозможно было развязать.

      Дивата рискнула подойти к склону, который смотрел на деревню. Там она увидела Булана, в ярком оранжевом плаще, который он всегда надевал, когда шел к ней. Жители деревни плясали на весеннем празднике. Булан стоял к ней спиной, но дивата все же увидела смуглые руки другой женщины, обхватившие его шею.

      Ее никогда прежде не отвергали. Для нее горе было чем-то далеким. Она ощутила его, как ощущают давление кинжала еще до того, как возникает боль. Черные, ошеломляющие секунды, когда надежда – на то, что, может быть, боли не будет – трепещет ровно столько мгновений, чтобы нанести рану, гораздо более страшную, чем удар кинжала.

      Она отвернулась. От ее слез прогремели грозы и вздулись реки. Как это жестоко, что он похитил ее сердце! Приковал ее к этому месту.

      В тот день она дала себе обещание.

      – Никогда не позволю другому человеку похитить то, что принадлежит мне.

      Возможно, если бы дивата сделала еще пару шагов, она бы увидела его – свое тускло мерцающее сердце, испачканное грязью. Оно отлетело далеко в сторону от тела Булана, прямо к той черте, где подножье горы граничило с деревней людей. Возможно, если бы хранительница горы не произнесла еще одну клятву, все могло бы быть иначе:

      – Я найду свое сердце, и больше никто не украдет его у меня.

      Возможно, возможно, возможно.

      Все осколки сказки.

      Вот почему вы не должны смеяться, когда увидите красивую женщину, роющуюся в земле, или пытающуюся дотянуться до высоких веток.

      Вот почему вы