Ты взойдешь, моя заря!. Алексей Новиков

И вообразите вы себе, – продолжал Алексей Андреевич, – открывается дверь, а я сижу и жду: кого это бог послал? – Рассказчик таинственно поднял глаза вверх и закончил: – Жду, а никто не входит. «Лаврушка! – кричу в переднюю. – Кто приехал?» – «Никто, сударь, не бывал», – отвечает мне с порога старый хрыч, и тут только почувствовал я – веет вокруг меня какой-то дух и свершается движение атмосферы… Знамение мне, значит, было, господа…

      – Так, так, – подтвердил толстый гость.

      – Только к чему мне тогда знамение было, – продолжал Алексей Андреевич, – я и сам постичь не мог. А как в Петербурге бунт случился, тут все и объяснилось…

      – Объяснилось?! – взволновался тучный господин.

      – Истинно так… Предостережение мне было: не езди, мол, раб божий Алексей, в богомерзкий, преданный бунту град…

      – Да как же вы в этакую тайну проникли? Ведь голоса вам никакого не было? – продолжал пытливый гость.

      – Не было, – согласился Алексей Андреевич. – Однако и в Петербург, государи вы мои, я тоже не поехал, а после бунта все само собой и раскрылось… Лаврушка! – вдруг гаркнул Алексей Андреевич и тотчас обратился к лакею, едва передвигавшемуся на трясущихся ногах: – Было мне перед бунтом знамение? Отвечай, анафема!

      – Обязательно было, – прошамкал старик.

      – А теперь судите сами, – торжественно заключил Алексей Андреевич и махнул лакею. – Сгинь, Мафусаил! – Хозяин дома подозрительно смотрел ему вслед. – Тоже, поди, бунту радовался. Знаю я их, подлецов! Насквозь, окаянных, вижу!

      В это время в гостиную вошли хозяйки.

      – Ты скучал? – спросила Глинку Лизанька, едва они отсели к фортепиано.

      – Ужасно!

      – Ты скучал целые дни?

      – И ночи напролет.

      Лизанька опустила глаза, но Глинка понял, что она ничего не забыла и ни в чем не раскаивается.

      Не в силах скрыть своего счастья, Глинка робко подал ей ноты. То были его фортепианные вариации на модный итальянский романс.

      – О! – сказала Лизанька. – Как это мило!..

      Рассматривая ноты, она склонилась к молодому человеку.

      – Ты знаешь, как сплетничают в Смоленске? – Девушка отложила ноты. – Говорят, что мой башмачок нашли утром в твоей спальне.

      – Он там и до сих пор живет, как твой залог.

      – И пусть, – сказала Лизанька, розовея от смущения, – назло всем низким сплетням. Да?..

      – В твоей власти положить им решительный конец, – приступил к важному разговору Глинка, но его окликнул хозяин дома:

      – Михаил Иванович, пожалуйте-ка сюда! Совсем забыл рассказать вам…

      Глинка, едва скрывая досаду, отошел от фортепиано. Алексей Андреевич, проводив гостя, снова сидел на диване, готовясь к повествованию.

      – Выехали мы от вас после свадьбы, если изволите помнить, к ночи…

      Глинка помнил это очень хорошо. Он покосился на Лизаньку. Она продолжала сидеть у фортепиано, медленно разбирая вариации, и, казалось, была совершенно равнодушна к тому, что происходило в гостиной.

      – И не успели