Ривердейл. Прочь из города. Микол Остоу

Я и сама могу о себе позаботиться, ты же знаешь.

      – Знаю.

      Мы снова коротко поцеловались, она поднялась по лестнице и исчезла за парадной дверью. Изнутри волной вырвался грохот разогретой вечеринки и снова стих, когда дверь закрылась.

      Я поплелся к гаражу. Он примыкал к стене школы. Сквозь толпу я разглядел кулер, а в дальнем углу бочонок – вероятно, кто-нибудь из соседей рано или поздно вызовет полицию. В Ривердейле родители обычно закрывают глаза на то, что детишки немного пошумят, выпустят пар, но сейчас дело принимало слишком крутой оборот, а ведь вечер еще только начинался.

      В гараже были Чак и Мус, а у стены, с подозрением оглядывая кулер, стоял Кевин Келлер. Его отец раньше был шерифом в Ривердейле. Но после того как Черный Шлем убил Мидж, ему пришлось уйти. И Кевин, как сын шерифа Келлера, наверно, привык не замечать, гм, «внеклассные мероприятия». Наверно, от старых привычек так легко не отделаешься. Мне было его немного жалко. Вечно разрываться между тем, каким хочет видеть тебя отец, и тем, что делают остальные ребята.

      У меня в этом богатый опыт. Мне часто доводилось не оправдывать чьи-то ожидания.

      – Привет, Арчи! – просиял при виде меня Кевин. – Добро пожаловать в логово беззакония. Где Вероника?

      – Пошла в дом, – объяснил я, с трудом перекрывая гул голосов. – Не хотела…

      Тут рядом нарисовался Чак, и я неловко смолк.

      – Не хотела чего? Общаться с жалкими извращенцами вроде меня? – Он громко захохотал над собственной шуткой.

      – Да ладно, Чак, – отмахнулся я. – Дай ей отдохнуть.

      Меньше всего мне хотелось спорить с друзьями. Тем более что мы, возможно, тусовались вместе в последний раз.

      Он пожал плечами:

      – Только ради тебя, Эндрюс. А не ради нее. У Клейтонов память долгая.

      Меня не волновало, ради кого он это делает, лишь бы умолк и дал всем расслабиться. Кто-то сунул мне в руки красный пластиковый стаканчик, и я не задумываясь отпил большой глоток. Кислое, холодное, на вкус – как обещание забытья. В тот миг это было то, что надо. И еще одна радость: Чак смылся – поплелся вслед за курчавым темным хвостиком в униформе «Лисичек».

      – Давно ты здесь? – спросил я у Кевина. Он стрелял глазами по сторонам, как будто из-за чего-то тревожился, а услышав мой вопрос, вымученно улыбнулся.

      Да почему они все сегодня на взводе? Я думал, это только у меня нервы натянуты, но, кажется, тут каждый был не в своей тарелке.

      – Да не очень. Пытался держать хвост пистолетом, войти красиво, но ничего не получается, – признался он, конфузясь. – Только не говори Веронике, она не одобрит. Нет во мне крутости.

      – Твоя тайна умрет вместе со мной, – заверил я его. – Я свою крутость давно растерял. Кто еще здесь?

      – Хочешь сказать, помимо всего младшего и старшего класса? Проще перечислить тех, кого нет. – Он попытался обвести жестом всех, кто толкался вокруг, но не хватило места раскинуть руки. Что доказывало его правоту. – Бетти в доме, они с Джагхедом пришли незадолго до вас. Я успел с ней перекинуться парой слов, а потом она