Механическое сердце. Питер Банзл

руки, Лили. Запачкаешься маслом или еще чем похуже.

      – Это обычная вежливость, – ответила Лили. – Они ведь такие же, как и мы.

      – Mon Dieu[13]. И где ты этого набралась? Явно не в школе.

      Мадам достала из саквояжа рукоделие – вышивку с ангелами Боттичелли. В закрытом купе запах ее духов стал просто невыносим. Лили потянулась открыть иллюминатор, но мадам жестом остановила ее:

      – Arrêtez-vous[14].

      – Почему?

      – Я терпеть не могу шум пропеллеров и не хочу, чтоб меня продуло. К тому же все пропахнет дымом.

      Лили разозлилась. И чего мадам к ней цепляется? И даже не дала сказать, что профессор Хартман – ее отец!

      – Почему вы не дали мне рассказать проводнику, что я – дочь Джона Хартмана?

      – Твой отец держал свое имя в тайне.

      – Какая теперь разница?!

      – Ты хочешь, чтоб все лезли в наши дела? Особенно машины, особенно после трагедии.

      Лили помотала головой. У нее защемило сердце. – Я просто не понимаю, почему на вопросы, адресованные мне, отвечаете вы.

      – Это мое право, – ответила мадам. – Я теперь твоя опекунша, пусть и временно. И пока ничего не решено, мы будем вести себя как и прежде. А сейчас, будь добра, сядь и постарайся не шуметь. У нас впереди долгий путь.

      Лили послушно села, хотя ей по душе пришелся бы более дружелюбный тон – да и спутница поприятней. Не слушая, что говорит домоправительница, девочка принялась рассматривать пейзаж за окном. Двигатели «Стрелки» ожили, и два больших паровых грузовика потянули ее в центр взлетной полосы, на отметку «Х» прямо под отверстием в крыше вокзала. Затем отцепили швартовые канаты, и гигантские ветряные насосы в стенах стали поднимать дирижабль вверх.

      Лили в иллюминатор наблюдала, как мимо проплывают металлические стойки, на которых держалась стеклянная крыша. Сидевшие на ней голуби даже не шелохнулись при виде дирижабля.

      Последний раз Лили прилетала сюда с папой осенью, перед началом учебы. Тогда вечера были светлыми и долгими – не темными и мрачными, как сейчас.

      А теперь Лили летела без отца и больше не чувствовала себя в безопасности. Когда дирижабль взмыл в пустое беззвездное небо, она стала размышлять, куда могли пропасть папа и Малкин. Как же это выяснить под бдительным надзором мадам? Лили вдруг осознала, что осталась совсем одна. Что теперь ее ждет?..

      Глава 5

      Вскоре раздался стук в дверь. Лили оторвалась от ужастика и увидела через стекло того самого худого мужчину с платформы, который держал под мышкой газету «Механический вестник». Когда он зашел, Лили открыла рот от изумления: она-то думала, он в очках, но оказалось, зеркальные стекла вставлены прямо в глазницы. У него не было глаз!

      Незнакомец посмотрел на билет, затем на медные номера мест над сиденьями. Все, на что падал его взгляд, отражалось в круглых зеркалах на его лице.

      – Простите, дамы, видимо, я тоже еду в этом купе. Вы позволите?

      Лили замотала головой, но мадам Вердигри ответила:

      – Конечно.

      – Благодарю,

13

Боже мой (фр.).

14

Не нужно (фр.).