Звёздные Войны. Голос крови. Клаудия Грей

столько же лет, сколько ей сейчас. Я была молода. Я всем сердцем верила, что можно добиться всего, опираясь на силу законного правительства. – Лея стала сенатором в четырнадцать лет. Она не теряла приверженности закону и порядку до тех самых пор, пока Империя не уничтожила Алдераан у нее на глазах. – Как же мне теперь не хватает этой веры – веры в то, что справедливость рано или поздно обязательно восторжествует…»

      – Я подготовила заявление для новостных агентств от вашего имени. Взгляните, пожалуйста, и скажите мне, если надо что-то поправить, а мы потом разошлем текст. – Грир пробежалась пальцами по инфопланшету, отправляя документ Лее.

      Можно было и не смотреть. Лея и так отлично представляла себе, что там написано, как представляла и тонкие глянцевые штрихи, которые добавят в свои заявления сенаторы-центристы.

      – На этом сегодняшние дела исчерпаны, принцесса Лея, – продолжала Грир. – У вас есть еще час до обеда у сенатора Вицли. Что будете делать теперь?

      Лея поняла, что́ собирается ответить, лишь за миг до того, как слова сорвались с ее губ:

      – Надоело. Я ухожу.

      Корри опять недоуменно нахмурилась. Грир помолчала, потом спросила:

      – Что вы имеете в виду, мэм? Вы хотите отменить встречу или…

      – Я хочу покинуть сенат. Вообще уйти из политики. – Незнакомое, будоражащее чувство разгоралось в душе Леи. Возможно, это было чувство свободы. – Я ухожу.

      Глава вторая

      Хан сказал:

      – Ну, это я уже слышал.

      Связь между Хосниан-Прайм и Тероном тем вечером была на редкость хорошей – ни помех, ни задержек. Лея четко видела мужа и широкое окно его временного жилья на Тероне на заднем плане. На стуле рядом валялась серая куртка, в тонкостенном стакане на столе поблескивал золотистого цвета напиток – вероятнее всего, кореллианский бренди. В окне за спиной Хана мелькали огни – гонщики на карах готовились к соревнованиям, отрабатывая маневры среди закрученных спиралью пиков, которыми славился Терон.

      Но все это было совершенно не важно, для Леи значение имела только улыбка Хана. Несмотря на недоверие в голосе, глаза у него загорелись, когда он услышал новость.

      – Сенат превратился в политическое болото. – Она устроилась на диване, поджав ноги, и стала расплетать косу. Это было долгое и кропотливое занятие, но оно помогало ей успокоиться. – Мы сами виноваты. Со времен Палпатина никто не хочет, чтобы все полномочия были сосредоточены в руках кого-то одного, поэтому у нас нет исполнительной власти, только канцлер, фигура большей частью декоративная. Мон Мотма умела вершить дела благодаря своей выдающейся харизме, но все, кто занимал пост канцлера после нее, оказывались…

      – Совершенно никчемными, – подсказал Хан.

      – В целом, да.

      В свое время Лея радовалась тому, как Мон Мотме удавалось вести за собой Новую Республику, но теперь пришло понимание: уникальные способности бывшего лидера Альянса не позволяли увидеть глубинные проблемы политической системы. Возможно, если бы Мон Мотма ушла с поста раньше,