Звёздные Войны. Катализатор. Изгой-Один: Предыстория. Джеймс Лусено

вижу ничего странного. К тому же операция была санкционирована на самом высшем уровне.

      Гален недоверчиво моргнул:

      – Удивительно, что кому-то наверху вообще обо мне известно.

      – Как только я подробно объяснил, кто ты такой и что произошло, мне поручили предпринять любые необходимые шаги для того, чтобы доставить тебя домой.

      Гален озадаченно посмотрел на него:

      – Но ты ведь все еще служишь в Инженерном корпусе?

      – Конечно. Только роль моя стала существенно шире, поскольку теперь нужно больше космических станций, вооружений, кораблей флота.

      – Обстрел Крепости был частью договора? – резко спросила Лира.

      Кренник помедлил, пристально глядя на нее.

      – Скажем так: Верховного канцлера крайне обеспокоил переход Валлта на сторону сепаратистов.

      Она продолжала смотреть ему в глаза, пока он не отвел взгляд.

      – Мы изо всех сил старались ни во что не ввязываться, – шумно выдохнул Гален. – И вот результат.

      – Ты тут ни при чем, Гален.

      – Вполне мог бы и быть.

      Кренник заметно прищурился.

      – Если решил заняться самобичеванием – помешать тебе никак не могу. Но чем быстрее ты поймешь, что вернулся в реальный мир, тем лучше.

      – В каком смысле? – вновь столь же резко спросила Лира.

      Кренник искоса взглянул на нее:

      – В том, что эта война закончится лишь тогда, когда мы ее выиграем – любым возможным путем.

      – А что будет с проигравшими? – поинтересовался Гален.

      – В какой-то мере они смогут решать сами, – вздохнув, ответил Кренник.

      Все трое замолчали. Наконец Гален спросил:

      – Мы летим на Корусант?

      Кренник поднялся с кресла и медленно кивнул:

      – В конечном счете – да. Но сперва вам следует увидеть кое-что еще.

      Хас вывел «Добрый вестник» из гиперпространства на безопасном расстоянии от Грейнджа и отстегнул ремни.

      – Ты управишься? – спросил он Матиза, занимавшего кресло второго пилота.

      – Уж поверь мне, Обитт, – управлюсь.

      Кренник упоминал, что Грейндж – родная планета ученого, и Хасу было любопытно узнать реакцию доктора Эрсо на то, что тому предстояло увидеть. Когда Хас вошел в главную рубку грузовика, Кренник, Эрсо и его жена с ребенком на руках стояли у иллюминатора по правому борту, глядя широко раскрытыми глазами на бушующую со всех сторон планеты битву. Над поверхностью Грейнджа цвета пустыни, зелени и морской пены сражались военные корабли Республики и сепаратистов. В космосе и вдоль освещенного звездами края аграрной планеты то и дело вспыхивали взрывы.

      Хас заметил, что худая правая рука ученого дрожит, будто тот пытается что-то писать в воздухе. После нескольких стандартных месяцев заключения здоровье его явно пошатнулось, и вид раздираемого на части Грейнджа вряд ли мог способствовать его улучшению.

      Хас не сомневался, что Кренник именно этого и хотел.

      – Твоя родная планета