На ходу. Николай Гарин-Михайловский

все это неправда насчет поляков, что в свою веру сманивали, – проговорил вдруг рабочий, одетый в пиджак и шляпу.

      – Неправда, потому что сам поляк, – прошептал Алексей.

      – Да хоть и поляк… у вас насильно кого крестят?

      – У нас, известно, нет, – отвечал гордо Тимофей.

      – У татар поворачивают силком?

      – Я про татар не слыхал.

      – Значит, мы хуже татар выходим?

      – Известно, хуже. Как же это, человека православного… – Поляк только плюнул.

      – Да кому надо-то вас крестить? Мало своих у нас?

      – Знамо, мало, коли понадобилось.

      Поляк молчал.

      – Так просто на смех вам одно это сказали: видят, что дураки, что ни скажи – все поверят… вот и сказали.

      – Поверят?! – сомнительно протянул Филипп. – Небось не больно-то поверят.

      – Да вот же поверили?

      – Поверили? Чудной ты человек, – поверили, потому что правда.

      – Правда?! – с горечью повторил поляк. – Вот сейчас про докторов говорят, что они холеру разводят. Правда, значит?

      – А ты как думаешь? – горячо заговорил Филипп. – Он тебе, чуть хворь, сейчас даст: дескать, не разводи заразу. А другой тоже и жив бы остался!

      В мечети кончилось. Татары обступили нас.

      – Травят доктора~, – проговорил похожий на негра. – Я в городе был… Болен не болен, только заявись ему, значит: сейчас палец с известкой всунет, покрутит-покрутит там, сейчас человек упал, кончал…

      – Вишь, чего делают, – раздраженно проговорил Алексей.

      – Полно вам глупости-то говорить, – вмешался поляк. – Необразованность ваша одна. Для чего ж вас зиму всю кормили? чтоб потом отравлять? так оставили бы, зимой и без того подохли бы все.

      Наступило молчание.

      – Просто, ей-богу, подошвы да и только, – проговорил поляк, обращаясь в мою сторону.

      Я лежал с закрытыми глазами.

      – Слушать ведь совестно.

      Рабочий-поляк, еще молодой человек, какой-то забулдыга, производил очень симпатичное впечатление своей худой, скромной и в то же время интеллигентной физиономией.

      – Ловко как это все у вас выходит, – проговорил Логин и высоко поднял свои брови. – Хорошо вы всё это одно к одному понимаете и за дураков нас считаете, а всё будто, как и мы, дураки, ничего лучшего не придумали, как с нами же, дураками, ту же работу делать.

      – Не в этом сила.

      – А вы тише! барин-то спит, – сказал Логин.

      Наступило молчание.

      Я открыл глаза.

      Татары, дети обсели нас со всех сторон.

      – Эх, дух какой… Маханщина, – сплюнул Тимофей и вышел из круга.

      Он скоро воротился и проговорил:

      – Вы бы хоть расступились, чтоб воздух доходил до барина… вовсе ведь смрадно…

      Татары только молча сдвинули брови. Смрадно-то было смрадно, но у меня духу не хватало их разгонять: я подышу их смрадом да и уйду, а они останутся, и очень сомнительно, чтоб скоро обстоятельства позволили им не жить в том