Виртуальные войны. Фейки. Георгий Почепцов

идти их бизнес, как это делает, к примеру, Япония.

      Виртуальное оставляет свои физические следы в виде памятников, названий улиц и городов. Виртуальное порождает новые поколения, которые живут с другой картиной мира в голове. А при другой карте они идут совершенно другими дорогами.

      Мир сегодня столкнулся с ускорением всех ситуаций, как развития, так и угасания стран. Традиционные методы государственного управления могут лишь фиксировать происходящее, но практически не способны повлиять на него. Мир движется вне государственного контроля, поскольку он приходит слишком поздно, когда уже ничего изменить нельзя. Это связано с возрастанием роли как информационного, так и виртуального компонентов, которые способны трансформироваться быстрее физического компонента, на который и было ориентировано госуправление. Государство пытается решить эту задачу увеличением числа госслужащих, но это путь тупиковый, поскольку никак не меняет инструментарий, которым они оперируют.

      Автор выражает благодарность интернет-изданию «Детектор медиа» за многолетнее сотрудничество.

      Глава первая

      Виртуальные коммуникации

      1. Кaк виртуальные коммуникации строят и разрушают миры

      Мы привыкли к тому, что виртуальные объекты не имеют того влияния, что физические или информационные. Направленный на тебя пистолет со словами «гони монету», несомненно, очень убедителен. И даже в теории принудительной дипломатии есть требование подкреплять угрозы реальным передвижением войск, чтобы быть убедительнее [1].

      Физическое оружие направлено на уничтожение физического объекта – тела человека. Информационное и виртуальное влияют на принятие решений человеком: одно поставляет для этого текущую информацию, другое – неизменные характеристики.

      Информационная картина мира – это сегодняшняя картина мира, завтра она будет другой. По этой причине мало кому нужна вчерашняя газета. Виртуальная картина мира носит более долговременный характер: она была вчера и будет такой завтра. Это, скорее, понимание мира, чем его сегодняшнее видение.

      Информационная картина мира встретится в газете, в теленовостях, на сайте. Виртуальная картина мира будет реализовываться в книгах, телесериалах, памятниках. Это все то, что не изменится, как правило, на завтра, а останется и для следующих поколений, поскольку является не кратковременным, а долговременным продуктом. Несколько утрируя, можно утверждать, что информационный мир работает на нынешнее поколение, виртуальный – на завтрашнее. То есть каждое поколение пользуется новым сегодняшним информационным представлением, которое динамично меняется, и пришедшим из вчера виртуальным, трансформирующимся очень медленно.

      Информационное отличается от виртуального, как тактическое воздействие от стратегического. Ведь виртуальное пространство – это религия и идеология, которые имеют дело с сакральными ценностями, за покушение на которые любое общество серьезно наказывает. Это защищенные ценности, которые удерживаются при переходе от поколения к поколению.

      В ситуации революций происходит смена сразу двух картин мира – информационной и виртуальной, с помощью которых реинтерпретируется и физическое пространство. Ведь не зря после 1917 года выполнялось требование футуристов «сбросить с корабля современности» всю старую культуру. Хотя, как отмечала Г. Иванкина, СССР парадоксальным образом сохранил «дворянскую культуру» в виде литературы и искусства [2–5].

      В подтверждение можно привести такую ее цитату: «Большевистский СССР оказался единственным социумом XX века (за исключением Англии, наверное), где хранились и пестовались аристократические вкусы. Но есть нюанс: в советской системе эти привычки прививались всему народу, а не только высшей элите».

      Таким образом, увеличивается разрыв между информационным представлением, где буржуев и дворян надо было уничтожать, и виртуальным, где они не прямо, а косвенно становятся образцом для подражания, ведь все классические герои типа Евгения Онегина являются «врагами» с точки зрения новой виртуальной картины мира. То есть песенный призыв «мы наш, мы новый мир построим» сработал только для информационной картины мира, а виртуальная была существенно сохранена, хотя и подвергалась массовому разрушению на первых порах.

      Следует признать, что перед нами определенный вариант квазипостколониальной модели, когда освобождение от колониальной зависимости сохраняет чужую культуру. Правда, колонизаторов в классическом виде в этом случае не было.

      И все это, кстати, объясняет странный феномен достаточно высоких образцов советского искусства в кино и литературе. С одной стороны, новых творцов воспитывали те, кто сами получили образование в старой России. С другой – виртуальные образцы оказались не затронутыми революционными трансформациями из-за данного странного симбиоза «дворянское + революционное».

      Виртуальное живет отдельно от информационного и физического. Голодающий человек, то есть физически находящийся на нуле, может обладать высокими виртуальными ценностями. Существует даже условная истина, что художнику голод полезен. И Сталин,