Призрачный остров. Наталья Калинина

к столовой помещение и оказалась на кухне. На засыпанной штукатуркой плите стояло несколько кастрюль. Стефания заглянула в них и сморщила нос, увидев, что стенки и дно изнутри заросли грязью. Ничего, они все отчистят песком!

      Марина одобрительно кивнула, когда она перетащила кастрюли в столовую, и отправилась следом за нею инспектировать кухню. В оцинкованном шкафу обнаружились помятые запылившиеся ковши, а еще – несколько пачек с макаронами, гречкой и перловой кашей, мешочек заплесневелых сухарей и мешок окаменелого сахара.

      – Ю-ху! Будут нам макароны! – возликовала Марина. – Каша!

      – С мясом, – усмехнулся Данила и продемонстрировал ей черные точки жучков в пачке.

      – Ничего! – не смутилась Марина. – Мы с девочками, как Золушки, все переберем!

      – Хотелось бы посмотреть, как Анфиса согласится на роль Золушки, – скривил губы Данила, складывая пачки в одну из кастрюль. В другую он составил ковши и наполнил их мешками с сухарями и сахаром.

      – Заберем это позже.

      – Сколько же тут все пустует? – Стефания взяла одну из пачек и повертела ее, отыскивая даты. – Ого! В этих макаронах уже не жучки, а динозавры.

      – Все равно мясо! – возразил Данила. Марина со Стефанией переглянулись и сморщили носы.

      Под лестницей, ведущей наверх, оказалась кладовка без окон. В одном углу ее были свалены ведра, швабры и полысевшие метелки, а на стене на ржавых крючках висели темно-синие халаты.

      – Это нам тоже пригодится, – сказала Стефания, коснулась робы и брезгливо скривилась: – Фу, заплесневелые.

      – Ничего, отстираем с песком и просушим на солнце! – Марина с азартом, будто выбирала платье в бутике, уже перебирала халаты и наиболее крепкие скидывала на пол.

      – На кой они нам? – удивился рыжий.

      – Тебе вместо банного халата. Чтобы после купания опять в трусах не разгуливал, – парировала Стефания. Марина, представив рослого и плечистого Данилу в халате уборщицы, рассмеялась. Стефания тоже улыбнулась, хотя рыжему их веселье не передалось – он деловито оглядывал швабры, выбирая наиболее целые, – и они с Мариной, дорисовав в воображении к его образу в халате еще и швабру, зашлись хохотом.

      – Смейтесь, смейтесь! – буркнул Данила, но Стефания успела заметить мелькнувшую на его губах усмешку.

      Они прошли часть второго этажа до того места, с которого начиналось разрушенное огнем и временем крыло. Комнаты здесь оказались разного размера, и в каждой из них находились остовы металлических кроватей. В одних – по две, придвинутые к стенам, в других насчитывалось до дюжины. Сетки проржавели и были покрыты шелухой старой краски. Зрелище было не столько унылое, сколько жутковатое. Неприятных ощущений добавляли обнаруженные в паре комнат настенные рисунки – страшные рожи с оскалами, какие-то цифры и изогнутые в неестественных позах, словно сломанные куклы, фигурки. Но в одной из «палат» нашелся еще подарок – проеденные молью, отсыревшие, вонючие и с пятнами плесени, но все еще сохранившиеся