Воспоминания. Авдотья Панаева

Артисток никогда не сажали в бутафорскую, но для Гедеонова закона не существовало.

      – Я проучу всех, кто у меня вздумает капризничать! Смотри, не важничай у меня, я тебя вышколю! – грозя пальцем у лица Воробьевой, говорил Гедеонов перед поднятием занавеса.

      Воробьева выдержала всю оперу и пела так, что публика пришла в восторг и аплодировала ей до конца.

      Гедеонов в антракте продолжал допекать Воробьеву:

      – Что, не могла петь? Я тебя, голубушка, отучу ломаться перед мной!

      На другое утро Воробьева не могла взять ни одной ноты, и голос у нее пропал навсегда.

      Воробьева была тогда уже замужем за певцом Петровым.

      Отец мой проходил со Степановой роль, когда она в первый год по выпуске должна была играть графиню в оперетке «Водовоз». Кажется, что так называлась эта маленькая опера. Сюжет ее состоял в том, что фея, покровительница одного графа, исправляет его капризную жену, превращая ее на несколько часов в жену водовоза, который бьет ее плеткой за неповиновение. Степанова никак не могла естественно вскрикнуть, когда водовоз должен ее ударить. Отец бился с ней долго. Тогда он приготовил заранее арапник и, когда дело дошло до момента, что графине надо вскрикнуть, неожиданно ударил Степанову арапником. Степанова на этот раз очень натурально вскрикнула. Она расплакалась, а отец, улыбаясь, ей сказал:

      – Заживет! зато ты теперь знаешь, как надо на сцене вскрикивать от боли!..

      Глава 3. Кукольник – Щепкин – Глинка – Знакомство с Белинским – Гоголь

      Выбор пьесы для бенефиса всегда очень озабочивает артистов, и обыкновенно хлопоты начинаются за три месяца.

      Был писатель-драматург Бахтурин, которому многие артисты заказывали пьесы для своего бенефиса. Мать моя тоже заказала Бахтурину драму для своего бенефиса. Он был мастер составлять эффектные афиши, – в его пьесах всегда было много действий с разными названиями. Бахтурин взял деньги вперед, но запил и ничего не писал. Тогда моя мать поступила с ним очень энергично. Она пригласила его обедать и заарестовала у себя. От Бахтурина были отобраны сапоги, сюртук; ему дали халат и туфли отца и заперли в кабинет, посылая для вдохновения утром и вечером по большому графину настойки. Бахтурин в несколько дней написал драму и был освобожден из-под ареста.

      Меня очень интриговало, как это мать посадила под арест сочинителя и как он там сочиняет. Я выпросила у лакея графин с водкой, чтоб войти в кабинет.

      Бахтурин был небольшого роста, с одутловатым лицом и всклокоченными, длинными, густыми, каштановыми волосами.

      Завидев меня с графином, он встал со стула и, потирая руки, сказал:

      – Вот спасибо, умная девочка, принесла графинчик. Меня ваша мамаша наказала… А вас наказывают?

      – Да, только водки не дают! – отвечала я. Бахтурин замялся и, налив рюмку водки, продолжал:

      – Пью за ваше здоровье! Вырастите большой и если вам придется тоже заказывать писать пьесы для вашего бенефиса, так вы