Прощай, Византия!. Татьяна Степанова

успокаивала его, спрашивала, когда отдыхать думает ехать, куда. Он только грустно так улыбнулся, а в глазах – тревога.

      – А про Волгоград отец вам ничего не говорил? – спросил Константин.

      – Про Волгоград? Нет. А что там – в Волгограде?

      – Нет, ничего, я просто подумал… Он ведь с вами по всем вопросам советовался.

      – Да по каким вопросам-то? – Марья Антоновна пристально посмотрела на него через стол. – Я про мужа сестры твоей говорила. А ты про что?

      Константин молчал.

      – Он что говорит-то хоть? – спросила Марья Антоновна.

      – Кто? – Константин словно очнулся.

      – Да муж ее бывший.

      – Я с ним еще не виделся, не разговаривал.

      – Но он хоть знает, что произошло?

      – Знает, ему сразу, как и нам, стало известно, Зоя сообщила. Они с Дуней через нее вроде бы в последнее время отношения поддерживали. Я во все это не вникал.

      – А надо было вникать. Да, дела семейные… Но жизнь, Костя, как река, дальше течет.

      – Конечно, Марья Антоновна.

      – Чрезвычайно вкусно. – Она «выпила» устрицу из ее раковины, промокнула губы салфеткой. – Что я тебе сказать еще хотела? Из Красноярска жди звонка. Ах, еще вот что… Тут у меня поселком вашим, Калмыковом, кое-кто очень интересовался. Солидный человек, очень солидный. Фамилию пока просил не называть. Но ты уж поверь мне.

      – А что с Калмыковом?

      – Делать-то что с ним станете? Делить ведь будете. Придется – по завещанию. А значит, продавать.

      – Я об этом пока не думал.

      – Он не думал. Пора подумать, Костя. Придется продавать. Место там у вас золотое – участок, парк какой. Дом, конечно, хибара эта советская, на слом пойдет. Это место достойно лучшего. Так у меня уже о нем справки наводят.

      – Я об этом пока еще не думал, – повторил Константин.

      – Вся беда, сынок, что ты все, даже этот вот наш белый свет воспринимаешь как данность – отныне, навечно и неизменно. – Марья Антоновна усмехнулась. – Это не твоя вина. Воспитали так тебя. Всех вас так воспитали. И отца твоего. Я вот помню, как году в 88-м – у меня тогда кооператив был всего-то-навсего, дела мы свои только развертывали – познакомили меня с отцом твоим. В Министерстве внешней торговли он еще тогда работал. И как-то однажды привез он меня туда к вам, в Калмыково. Показалось мне тогда, в восемьдесят восьмом-то году, что где-то на другой планете я, так все было невиданно, круто, шикарно. А теперь ты бы мой дом на Новорижском поглядел… Я дам тебе совет, Костя, взгляды свои на жизнь ты должен срочно менять. И это свое благодушие, мягкотелость… уж и не знаю, как назвать, тоже изжить должен. Иначе трудно тебе будет без отца – в открытой-то воде. И нам с тобой будет трудно. А я хочу, чтобы было легко. Мы ведь партнеры.

      – Да, Марья Антоновна, просто я со всеми этими несчастьями… Но я подумаю обязательно.

      – Подумай. Сейчас недвижимость в цене. За такой участок в таком месте несколько миллионов можно взять. И семья твоя – сестры, братья – возражать не станет. Все равно под