Павел Тычина. Игорь Коляда

смехом…»

      На сделанной в детстве фотографии (уже в монастырском хоре) мы видим лобастого, круглоголового мальчика с большими серьезными глазами.

      Павлуша рос серьезным, робким, скромным, с вечным желанием спокойно сидеть где-то в уголке, чтобы его не замечали. Старался меньше напоминать о себе или мешать взрослым, потому что семья была чересчур велика – одних детей девятеро, родителям с ними было трудно. С детства он стремился все постичь сам, без чьей-либо помощи, пытался преодолевать все препятствия настойчивостью.

      Ярким воспоминанием детства были поездки маленького Павлика в Киев: с мамой на богомолье и с отцом. Он повидал много интересного, но больше всего ему запомнился Богдан Хмельницкий на коне – и снова восьмилетнему мальчику вспомнились отцовы и мамины рассказы о прадеде-запорожце, о казаках и гайдамаках, сказки о Котигорошке и Ивасике-Телесике, о Кожемяке и богатыре Михайле, песни дьяков и сельских девушек – и все это «опадало, как янтарные зерна», в детскую душу…

      Отец и мать, старшие сестры и братья в детстве привили Павлуше любовь к музыке. «Отец. Вечер позднего лета. Темно уже совсем. Отец, опираясь на невысокую калитку, внимательно слушал что-то. А я сидел на завалинке. И вдруг он ко мне потихоньку:

      – Иди сюда, Павлуша, слушай!

      „Лиру“ парни имитировали (два голоса), в квинту гудели, в квинту, а один – запел жалобно, как лирник… Ой, как же меня по-замечательному поразила та „Лира“!»

      В доме Тычин ценилась книга: устно пересказывалась повесть Николая Гоголя «Тарас Бульба», перечитывалась пушкинская «Сказка о царе Салтане». «В дошкольное сельское время жизни моей, когда я весь был в окружении украинских сказок, песен, колядок и щедривок, – я помню: отец читал нам в семье „Тараса Бульбу“ Гоголя. И – то ли потому, что Гоголь рассказывал об Украине, или потому, что отец прочитанные места объяснял нам на своем родном языке и тут же часто добавлял еще и собственные рассказы о Наливайке, которого живьем на сковороде жарили, или же о казаке, который, стоя на земле, у быка, что мимо пробегал, вырвал бок одной рукой и т. д. – я первую русскую прослушанную книгу не почувствовал еще именно как русскую… Но впечатление осталось на всю жизнь…»

      Материнские сказки, песни сельских девушек, рассказы отца о казачестве – все это волновало, тревожило душу Павлика, приобщая его к великому и прекрасному, наполняло предчувствием чего-то таинственного и непостижимого.

      В семье часто звучал из уст отца-дьяка старославянский язык, и маленький Павел однажды неожиданно заговорил на нем без ошибок, чем изрядно удивил всех присутствующих. Еще совсем маленьким мама брала Павлика в Киев на богомолье. В Печерской лавре приложила к святой иконе, дети вокруг плакали и кричали, а Павел вел себя тихо, и когда мама подошла к священнику, то он сказал ей: «Приобщается с малых сих и великим будет».

      Павлуша имел совершенный музыкальный слух и звонкий мелодичный голос. Отец,