Воспоминания военного контрразведчика. Александр Вдовин

было почти два. На запруде мы пропадали все свободное летнее время. По речке плавали домашние утки, гуси, в которых я бросал камни, иногда попадал в них, и за это хозяева ловили меня и топили в Ичке. Видимо, поэтому я научился плавать, уже будучи взрослым.

      В городке был стадион с одной невысокой деревянной трибуной. На нем проводились по воскресным дням футбольные матчи, во время которых разносились по округе свист, крики, женский визг и возгласы: «Судью на мыло!» На территории стадиона стояла парашютная вышка. С нее прыгали на привязанном парашюте мужчины, демонстрируя свою смелость. Каждый прыжок сопровождался гулом одобрения.

      На весь городок было два магазина. Один – продовольственный, в другом продавали не только продукты, но и промышленные товары. Располагались магазины в районе Ярославского шоссе. Была еще палатка со скобяными изделиями, в ней продавали керосин, лаки, краски и др.

      Жители городка любили проводить вечера на Ярославском шоссе. Это сейчас покажется странным, но в дни моего детства Ярославское шоссе было вымощено булыжниками, а потом его постоянно расширяли и покрывали асфальтом. Вечером очень редко ездили автомобили, и шоссе становилось «Бродвеем», так как освещалось электрическими фонарями, на нем танцевали, пели песни, частушки и гуляли парочки влюбленных, слушали музыку в исполнении местных баянистов, аккордеонистов и общесоюзного радио.

      До 1956 года наша семья жила в одноэтажном деревянном бараке № 11 в двенадцатиметровой комнате № 12. Слева, у входа в комнату, стояла кирпичная печь для отопления комнаты и приготовления пищи. Далее стояла двуспальная железная кровать родителей, покрытая вязанным мамой покрывалом, на нем лежали четыре подушки, тоже покрытые вязаными накидками. Снизу под покрывалом виднелась кайма вязанного крючком подзора. Все вязаные вещи были белоснежного цвета. За кроватью стоял диван, на котором спал я. Справа от входа висел умывальник с помойным ведром внизу, которое ночью использовали в качестве туалета. Здесь же вешалки для полушубков, пальто и другой верхней одежды. В этом же месте располагался лаз в погреб, закрытый деревянной крышкой. В нем хранились овощи, бочка с соленой капустой. Прикрывалась эта часть нашего помещения с одной стороны ситцевой занавеской, а с другой – самодельным шкафом и, конечно, стенами комнаты. Сверху над шкафом был настил, там ночевали мои сестры, и назывался он полати.

      На расстоянии полутора метров от шкафа стоял квадратный, сколоченный отцом, стол, верно служивший нам для трапезы и для учебы. Около окна – ножная швейная машинка «Зингер», ее родители называли кормилицей. На ней мы с сестрами тоже готовили уроки, а мама шила одежду, простыни, наволочки и т. п. По выходным дням родители по очереди шили рабочие рукавицы из заготовок и сдавали готовый товар в Райпотребсоюз.

      Единственным украшением в комнате была глиняная ваза в форме человеческой головы. Мужское лицо, расплывшееся в доброй улыбке. Розовые щеки, красные губы, высокий лоб, выразительные смеющиеся