Корунд и саламандра, или Дознание. Алла Гореликова

знаю. Какое-то колесо. – Юлия дотрагивается до небольшого зубчатого колеса, зацепившегося зубом о серебряную оковку древка, и отдергивает руку. На пальцах ее темнеет чья-то кровь.

      Маргота хватает с низкого туалетного столика масляную лампу в ажурном серебряном футляре, втискивается в проход рядом с Юлией и деловито осматривает стены.

      – Он оставил нам след!

      – Кто? – всхлипывает королева.

      – Ожье, – поясняет принцесса. – Гляди, Нина, ведь он сумел заклинить дверь. Ну да, и здесь пятна… и вот! Как будто он ранен и приваливается к стене. Отец, надо идти следом!

      – В ловушку? – сурово вопрошает король. – Уж ты-то туда не пойдешь, Марго!

      – Тогда сбегаю за капитаном? – спрашивает принцесса.

      – Некогда! Я пойду сам. И горе той нелюди, которая посмеет…

      – Говорят, что чары с ребенка может снять родная кровь, – тихо говорит Маргота. – А мужчину может расколдовать поцелуй любящей женщины.

      – Сказки, – с печальной уверенностью опровергает падчерицу королева Нина. – Чтобы снять чары, нужно по крайней мере знать…

      – Хватит болтать, – прерывает король. – Марго, зови сэра Оливера, пусть караулит проход. И чтоб никто другой не знал! Поняли? Бабьи сплетни на всю Корварену мне без надобности. Лампу, Марго!

      Но лампу уже берет Юлия:

      – Я посвечу, мой король.

      – Тебя мне не хватало!

      – Лампа помешает вам сражаться, мой король, – возражает Юлия. – И лишние руки могут понадобиться. Мало ли…

      – Ладно, девушка… – Король бросает свирепый взгляд на жену и дочь и, отстранив Юлию, шагает в темный проход. – Сзади держись, поняла? И чтоб ни звука!

      – Возьми… – Королева торопливо повязывает Юлии на запястье серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами. – Это «серебряная трава», на защиту.

      Юлия только кивает, уже протискиваясь в проход следом за королем. «Серебряная трава», наговоренная на защиту, прибавляет уверенности. Ажурные блики мечутся по стенам, впереди смыкается темнота, а проход ведет вниз и вниз: где скатами, где чередой ступеней, а раз даже длинной винтовой лестницей. Иногда коридор ветвится. Тогда король берет у Юлии лампу и разглядывает стены и пол. Он молчит, шаги его почти бесшумны, и Юлия изо всех сил старается двигаться так же: неслышно и осторожно. Тишина подземелья звенит в ушах.

      Тишина? Или гномьи наговоры, отскакивающие от «серебряной травы»?

      Король останавливается так резко, что Юлия утыкается носом в его широкую, плотно обтянутую замшевым жилетом спину. Король шарит руками по воздуху впереди себя. Там, впереди, мечется свет неровными огненными сполохами. Там слышен бубнящий что-то неразборчивое гнусавый гномий голос. Король наваливается на невидимую преграду всем телом, пытается разрубить шпагой… шепчет в бессильной ярости:

      – Они закрыли проход!

      – Что же делать? – Юлия тоже протягивает руку вперед, касается кончиками пальцев преграды, и со шнурка королевы срываются жгучие искры. Невольно ойкнув,