Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев. Корнелиус Райан

И теперь каждый час приближал пятидесятивосьмилетнего генерала, одного из лучших специалистов вермахта по обороне, к величайшему за всю его сорокалетнюю военную карьеру испытанию.

      Все детали своего нового назначения Хейнрици должен был узнать в Цоссене, но он уже понимал, что ему придется воевать не с западными союзниками, а со своими старыми врагами – русскими. Горькое, хотя и обычное для Хейнрици задание: он должен принять командование группой армий «Висла», удержать русских на Одере и спасти Берлин.

      Вдруг взревела сирена воздушной тревоги. Хейнрици вздрогнул и резко обернулся. В заднее стекло он увидел кучку фахверковых домов, но никаких признаков бомбежки или самолетов союзников. Вскоре дрожащий звук замер вдали, но не он заставил вздрогнуть генерала. Ему было не привыкать к авианалетам. Удивило его другое: он вдруг осознал, что здесь, в самом центре Германии, даже в маленьких деревушках есть сирены воздушной тревоги. Хейнрици командовал войсками с 1939 года, с самого начала войны, сперва на Западном фронте, а затем, после 1941 года, в России и не был в Германии более двух лет. Он плохо представлял воздействие тотальной войны на внутренний фронт и вдруг с горечью понял, что стал чужаком в собственной стране… он не ожидал ничего подобного.

      Немногие из немецких генералов имели такой большой опыт этой войны, и мало кто из военных столь высокого ранга достиг меньшей известности. Хейнрици не мог сравниться с ярким Роммелем, прославившимся военными успехами и удостоенным поднаторевшим в пропаганде Гитлером фельдмаршальского жезла. Имя Хейнрици редко появлялось в печати, разве что в армейских приказах. Слава, о которой мечтает каждый солдат, ускользала от него. Будучи долгие годы командующим на Восточном фронте, он сражался с русскими в роли, которая самой своей природой приговаривала его к неизвестности. Его операции были связаны не с триумфами блицкрига, а с горечью и отчаянием отступления. Его специализацией была оборона, и в этом искусстве немногие могли с ним сравниться. Вдумчивый, педантичный стратег с обманчиво мягкими манерами, Хейнрици был суровым генералом старой аристократической школы, давным-давно научившимся удерживать фронт с минимумом людей и самой низкой ценой. Как заметил однажды один из его штабных офицеров, «Хейнрици отступает, только когда воздух превращается в свинец, и то лишь после тщательного обдумывания».

      В войне, которая для него была медленным и мучительным отступлением от московских окраин до Карпатских гор, Хейнрици снова и снова держался до конца в почти безнадежных ситуациях. Упорный, дерзкий и настойчивый, он не упускал ни единого шанса, даже если речь шла только о том, чтобы удержать еще одну милю еще на один час. Он сражался с такой жестокостью, что его офицеры и солдаты с гордостью называли его «unser Giftzwerg» – «наш крутой маленький ублюдок»[4].

      Тех, кто видел его впервые, эпитет «крутой» часто приводил в замешательство. Маленького роста, худощавого телосложения,

4

«Unser Giftzwerg» в дословном переводе означает «наш маленький ядовитый карлик», и в этом смысле так часто называли Хейнрици те, кто его не любил.