Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910-1918. Джордж Бьюкенен

Несмотря на это, Нератов непреклонно настаивал на своем, а также отказался дать разрешение на то, чтобы в палате общин было объявлено, что оба правительства договорились ни при каких обстоятельствах не признавать бывшего шаха Мохаммеда-Али, недавно вернувшегося в Персию. Только после того, как в середине декабря во главе министерства иностранных дел вновь встал Сазонов, напряженность между двумя правительствами ослабла, и требования России в ходе дальнейших переговоров были смягчены. До конца года они были приняты персидским правительством, хотя, в связи с началом серьезных беспорядков в Северной Персии, обещанный вывод российских войск из Казвина был отложен.

      Я рассказал об этих инцидентах, чтобы стало понятно, как трудно было в некоторых случаях обоим правительствам действовать согласованно, учитывая диаметрально противоположные точки зрения, с которых общественное мнение обеих стран оценивало ситуацию. В России отправка войск и предполагаемая оккупация Тегерана расценивалась как защита оскорбленного достоинства своей страны. В Англии же, напротив, эти действия осуждались как ничем не оправданное стремление подчинить себе более слабую страну и нарушение ее независимости и целостности. Так велико было расхождение во взглядах, что, не уступи персидское правительство до того, как был отдан приказ о наступлении на Тегеран, отношения между Россией и Британией подверглись бы серьезному испытанию. К счастью, как сэр Эдвард Грей, так и господин Сазонов были государственными деятелями, наделенными тактом, терпением и выдержкой, столь необходимыми для проведения ответственных переговоров. Хотя теперь принято приуменьшать заслуги старой дипломатии, но я сомневаюсь, что хваленая новая дипломатия смогла бы спасти британско-российское согласие от крушения, которое не раз ему угрожало.

      Мои собственные усилия были направлены на примирение – насколько это возможно – противоречащих друг другу взглядов и интересов обоих правительств, но моя задача осложнялась тем, что среди членов российского кабинета не существовало единства и общей ответственности. Ясные и определенные уверения, данные мне главой кабинета относительно отзыва русских войск, как я только что показал, совершенно не принимались во внимание его коллегами. Причины такого необычного поведения стали мне понятны лишь несколько месяцев спустя, когда в парламент должна была быть представлена «синяя книга» по Персии. Передавая Сазонову, как это принято в дипломатической практике, черновые варианты моих докладов, я постарался смягчить в них отчет о моих переговорах с господином Коковцовым, чтобы это не выглядело так, что он не сдержал данного обещания. Сазонов, который был полностью осведомлен о том, что и как происходило, сразу же упрекнул меня за то, что я обратился к председателю Совета министров по вопросу, который касался исключительно министра иностранных дел.

      Поскольку только министр или, в его отсутствие, заместитель министра несет ответственность