Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918. Мария Сергеевна Барятинская

струна порвется». На что он ответил: «О нет, скрипач всегда знает, как надо обходиться с инструментом». Как ни странно, Кубелик избрал ту же пьесу, когда давал прошлой осенью концерт в «Альберт-Холле» в Лондоне, и, опять же странно, струна действительно лопнула на критически высокой ноте. Я сочла это как исполнение предсказания, потому что Москвы уже больше нет. Однако он взял другую скрипку и блестяще закончил эту сюиту. После концерта он сказал мне, как ему ужасно недостает доброты императора и русского гостеприимства.

      Каждой весной в частную оперу приглашалась итальянская труппа, и задолго до назначенной даты выступлений продавались билеты. Среди артистов были Тетраццини, Баттистини (знаменитый баритон) и великий любимец русской публики Мазини, тенор с очень высоким голосом. Однажды шла опера «Фауст», и у него была заглавная роль; в то время ему, должно быть, было около семидесяти. Когда он пел отрывок «Salut, demeure, chaste et pure» («Привет тебе, бедный и целомудренный дом»), вся публика сгорала от нетерпения в ожидании, зная, что он должен взять высокую ноту. По какой-то причине он не рассчитал высоту звука, эта нота прозвучала невыносимо заурядно, и вместо аплодисментов раздался взрыв безудержного смеха. Но его простили, учитывая его возраст и уже завоеванную огромную популярность, тем более что он завершил партию без каких-либо погрешностей.

      В «Манон» и «Таис» Массне, а также в «Травиате» пела известная певица – красавица Лина Кавальери. Ее голос не отличался широким диапазоном, но так восхитительно звучал, ее игра была столь совершенной, а личность – такой привлекательной, что устоять перед ее очарованием было невозможно. К тому же ее драгоценности, платья и все в ней скорее притягивало взор, чем трогало сердце. Было модно встретиться с Линой Кавальери. Впервые мы встретились с ней в первые дни моего замужества. Она была очень просто одета, в блузку и юбку, и проходила с маркизом Рудини перед казино в Монте-Карло. Мой деверь был просто epris de son ravissant visage aux yeux songeurs[10]. Потом он сильно увлекся ею – совсем как паж в рыцарском романе. Они были преданы друг другу, и он всегда оставался ее другом.

      Позднее в неаполитанском костюме она пела народные песни своей страны в одном из кабаре Санкт-Петербурга. Позже она вышла замуж за М. Мюратора из парижской «Гранд-опера» и потеряла всю свою прежнюю привлекательность. Говорят, у нее была такая сильная воля, что помогла ей преодолеть все препятствия, и после многих тяжелых усилий она достигла зенита славы благодаря исключительно самой себе.

      В Императорском театре актеры выступали в самых изумительных костюмах, а декорации были великолепны. Примами-балеринами были Павлова, Карсавина и Кшесинская, пленявшие всех своей грацией. Один известный мужчина-танцор как-то проявил дурной вкус и наглость, появившись перед императором в одном трико. Его предупредили и оштрафовали, но никакого эффекта. С ним ничего не могли поделать – он постоянно появлялся в костюмах, вряд ли приличных, так что ему пришлось покинуть Императорский балет.

      Среди тех, кто наиболее расточительно

10

…влюблен в ее очаровательное лицо с задумчивыми глазами (φρ.).