В куриной шкуре. Кир Булычев

ужаснулась Кора, но спросить не смогла.

      – Потому я вас прошу мобилизовать всю вашу волю, чтобы помочь нам – и в конечном счете помочь себе.

      «Это хорошо не кончится», – сказала сама себе Кора и постаралась философски отнестись к ближайшему будущему. Но, разумеется, ни о каком философском отношении и речи быть не могло – ожидание такого рода для женщины, тем более для женщины привлекательной и нестарой, оказывается страшным испытанием. Коре казалось, что она не доживет до утра, но ее нервная система выдержала. Ночь прошла тревожно, почти без сна.

      Утром в палате собрались все, кто мог и имел право. Местный врач, директор больницы, ассистенты, медсестры, нянечки.

      – Только не волноваться и не падать духом! – колдовал врач. – Помните о своей ответственности. Вы не девочка.

      В комнате было полутемно. Шторы задернуты.

      Кора чувствовала, как, склонившись над пультом, врач отпускает зажимы. Один за другим. Вот Кора уже может пошевелить пальцами ног… рук… Вот она может повернуть голову. О, какая слабость во всех членах тела! Как трудно поднять руку…

      – Осторожнее, – произнес доктор. – Ваш организм еще не терпит грубого обращения.

      – Ничего, я не буду его напрягать, – ответила Кора.

      Кора услышала звук собственного голоса и поняла, что голос ей изменяет. Это не ее голос. Словно говорит другой человек.

      – Я не буду его напрягать, – повторила Кора.

      Тут же она почувствовала легкий укол – поняла, что врачи ввели транквилизатор. Значит, дело плохо…

      – Дайте мне зеркало, – приказала Кора чужим голосом.

      – Дайте ей зеркало! – повторил врач, но сам не шевельнулся.

      – Ну сколько можно просить! – каркнула Кора и вовсе испугалась.

      Медсестра метнула испуганный взгляд в сторону реаниматора. Тот кивнул. Медсестра протянула Коре зеркало – овальное, на длинной ручке. Без сомнения, заготовленное заранее – кто-то догадался, что оно понадобится пострадавшей. Так как рука Коре еще не подчинялась, медсестра сама поднесла зеркало к лицу Коры. И Кора догадалась, что это не зеркало, что ее разыгрывают.

      – Это не зеркало, – сказала она.

      – Нет, зеркало, – мрачно ответил врач.

      – Мне лучше знать! – крякнула Кора и поняла, что врач прав, потому что ее клюв открылся ровно настолько, чтобы пропустить крик.

      Кора закрыла глаза и приказала себе успокоиться. В сущности, ничего трагичного не произошло. Все исправимо.

      Досчитав до десяти, Кора открыла глаза и снова посмотрела в зеркало.

      Из зеркала на нее бессмысленно смотрела большая курица: черные круглые, словно пуговицы, глаза. Вокруг них желтая мятая кожа, дальше начинаются перышки – сначала короткие, тонкие, как волосинки, потом все более крепкие, завитые, пышные… перья прижимаются к вискам, торчат над ушами – хорошо, что хоть уши видны.

      – Выбора не было? – спросила Кора и клювом отвела в сторону зеркало: смотреть на себя было противно. Она с детства презирала куриц