Что знает ночь?. Дин Кунц

чуть ли не во весь рот, осветила лицо подростка, показывая, что вопрос он воспринял отменной шуткой. В свои четырнадцать лет, нисколько не раскаивающийся в совершенных убийствах, способный на чудовищную жестокость, улыбаясь, он выглядел не самодовольным или злобным, но мечтательным и обаятельным, будто вспоминал поездку в парк развлечений, расположенный на океанском берегу, в прекрасный солнечный день.

      – Понять? – переспросил Билли. – Вы хотите сказать… каким был мой мотив?

      – Ты не говорил, почему это сделал.

      – Почему – это просто.

      – Тогда почему?

      – Погибель, – ответил подросток.

      2

      Если раньше только лил дождь, то теперь к нему внезапно добавился сильный ветер, забарабанивший каплями, словно залпами дроби, по бронированному стеклу забранных в решетки окон.

      Эта безучастная барабанная дробь, казалось, согрела синий взгляд подростка, и его глаза заблестели еще ярче, совсем как огни маяка.

      – Погибель, – повторил Джон. – И что это значит?

      Билли Лукас вроде бы хотел объяснить, но потом ограничился пожатием плеч.

      – Ты поговоришь со мной? – спросил Джон.

      – Вы мне что-нибудь принесли?

      – Ты про подарок? Нет. Ничего.

      – В следующий раз принесите мне что-нибудь.

      – А что бы ты хотел?

      – Мне не разрешено ничего острого или твердого и тяжелого. Книжки в обложке подойдут.

      Подросток получал только пятерки, учился уже в старшей школе, перескочив через два класса средней.

      – Какие книжки? – спросил Джон.

      – Все равно. Я читаю их, а потом переписываю в голове, чтобы все вышло, как мне хочется. В моей версии каждая книга заканчивается смертью всех.

      Ранее молчаливое, закрытое облаками небо подало голос. Билли посмотрел в потолок и улыбнулся, словно гром обращался исключительно к нему. Откинув голову назад, закрыв глаза, он стоял, замерев, и после того, как раскат смолк.

      – Ты планировал эти убийства или все получилось спонтанно?

      Покачивая головой из стороны в сторону, будто слепой музыкант, захваченный музыкой, подросток ответил: «Ох, Джонни, я давно, очень давно планировал их убить».

      – Как давно?

      – Вы не поверите, Джонни. Очень, очень давно.

      – С кого ты начал убивать?

      – Какое это имеет значение, если они все мертвы?

      – Для меня имеет, – ответил Джон Кальвино.

      Молнии освещали окна, толстые капли сползали по стеклу, оставляя полоски, которые вибрировали при каждой вспышке.

      – Первой я убил мать, в ее инвалидном кресле на кухне. Она доставала пакет молока из холодильника. Выронила его, когда в нее вошел нож.

      Билли перестал покачивать головой, но по-прежнему смотрел в потолок с закрытыми глазами. Челюсть отвисла. Он поднял руки к груди, медленно провел ими по футболке.

      Вел себя так, словно находился в легком трансе.

      Когда руки спустились к чреслам, они задержались там, а потом заскользили вверх, таща с собой футболку.

      – Отец сидел в