Нарцисс и Гольдмунд. Герман Гессе

скажи мне что-нибудь об этом. К чему же ты чувствуешь себя призванным?»

      Нарцисс полузакрыл свои темные глаза, так что они исчезли за длинными черными ресницами. Он молчал.

      – Говори, сын мой, – попросил после долгого ожидания настоятель.

      Тихим голосом с опущенными глазами Нарцисс начал говорить:

      – Я, кажется, знаю, отец мой, что прежде всего призван к жизни в монастыре. Я стану, так мне кажется, монахом, стану священником, субприором и, может быть, настоятелем. Я думаю так не потому, что хочу этого. Я не желаю должностей. Но их на меня возложат.

      Долго оба молчали.

      – Почему ты уверен в этом? – спросил нерешительно старик. – Какое же это свойство, кроме учености, укрепляет в тебе эту веру?

      – Это – свойство, – медленно сказал Нарцисс, – чувствовать характер и призвание людей, не только свои, но и других. Это свойство заставляет меня служить другим тем. что я властвую над ними. Не будь я рожден для жизни в монастыре, я, должно быть, стал бы судьей или государственным деятелем.

      – Пусть так, – кивнул старик. – Проверял ли ты свою способность узнавать людей и их судьбы на ком-нибудь?

      – Проверял.

      – Готов ли ты назвать мне кого-нибудь?

      – Готов.

      – Хорошо. Поскольку мне не хотелось бы проникать в тайны наших братьев без их ведома, может быть, ты скажешь мне, что ты, по-твоему, знаешь обо мне, твоем настоятеле Данииле?

      Нарцисс поднял веки и посмотрел настоятелю в глаза.

      – Это ваше приказание, отец мой?

      – Мое приказание.

      – Мне трудно говорить, отец.

      – И мне трудно, юный брат, принуждать тебя к этому. Я все-таки сделаю это. Говори.

      Нарцисс опустил голову и заговорил шепотом:

      – Я мало что знаю о вас, уважаемый отец. Я знаю, что вы слуга Господа, который охотнее пас бы коз или звонил в колокольчик где-нибудь в скиту и выслушивал исповеди крестьян, чем управлял большим монастырем. Я знаю, что вы особенно любите святую Богоматерь и больше всего молитесь ей. Иногда вы просите о том, чтобы греческие и другие науки, которыми занимаются в монастыре, не внесли смятение и опасность в души, вверенные вам. Иногда просите, чтобы Вас не оставляло терпение по отношению к субприору Грегору. Иногда вы просите покойной кончины. И, я думаю, Вы будете услышаны и покойно отойдете.

      Тихо стало в маленькой приемной настоятеля. Наконец старик заговорил.

      – Ты одержимый, и у тебя видения, – сказал седой владыка ласково. – Даже благие и приятные видения могут быть обманчивы; не полагайся на них, как и я на них не полагаюсь. Не можешь ли ты увидеть, брат-одержимый, что я думаю об этом в душе?

      – Я вижу, отец, что вы очень благосклонно думаете об этом. Вы думаете так: «Этот молодой ученик немного в опасности, у него видения, возможно, он слишком много предавался размышлениям. Я наложу на него епитимию, пожалуй, она ему не повредит. Но епитимию, которую я наложу на него, возьму и на себя». Вот что вы думаете теперь.

      Настоятель