Россия и Германия. Союзники или враги?. Густав Хильгер

что, несомненно, это попытка напугать Антанту и подтолкнуть ее к большей снисходительности и уступкам[27].

      И все же Радек не скрывал своего удовлетворения. Вайден-фельд, с другой стороны, был серьезно взволнован этим взрывом просоветских чувств в германской прессе, поскольку опасался, что Германия посвятит себя односторонней политике дружбы с Россией. Москва, как он понимал, всегда будет стороной, ищущей дружбы с Германией; как только Берлин начал за ней ухаживать, позиции Германии ожидает ослабление.

      Следующие месяцы стали периодом колебаний, в течение которого правительство Германии пыталось отложить или предотвратить принятие какого-либо реального решения в отношении ориентации германской внешней политики, а в это время советские лидеры призывали творцов политики Германии ответить на французские и английские проявления непримиримости и лицемерия установлением дружбы между двумя ведущими, но пользующимися меньшими правами странами. В долгосрочной перспективе угрозы, возможно, были более эффективны, чем политика уговоров и обольщения. 27 декабря 1921 года Радек в еще одной из своих статей в «Правде» прямо намекнул, что Советская Россия может в любое время, когда пожелает, принять условия Версаля; по статье 116 договора Россия могла затребовать свою долю при выплате репараций. В частных беседах с Вайденфельдом и другими членами германской миссии Радек стремился смягчить эффект от этой угрозы, объясняя, что Россия сделает все, что в ее силах, чтобы избежать применения статьи 116. И все-таки его правительство было разочаровано нерешительным поведением Германии, продолжал он, и хотело бы использовать угрозу для усиления позиции Германии. Такие усилия затянуть Германию в дружбу с Россией с помощью страха в то время не имели успеха. Они лишь помогали обнажить нервозную озабоченность советского правительства – как бы не остаться в политической изоляции. Еще одним проявлением нервозности была болезненная реакция советских руководителей, которую они проявляли при малейшем признаке того, что Германия может вновь прибегнуть к политике умиротворения Запада. Одним из таких случаев подобной реакции явилась реакция на назначение Вальтера Ратенау на пост министра иностранных дел – примерно в начале февраля 1922 года. Чичерин проявил крайнее возбуждение, заявив, что этот шаг четко показывает, что Германия сделала выбор в пользу Запада; в советских кругах Ратенау тогда считался отцом плана создания международного финансового консорциума для торговли с Россией – русские были категорически против этого плана под тем предлогом, что он будет иметь целью превращение России в полукоолониальный объект эксплуатации объединенным фронтом монопольных капиталистов. Люди в Наркоминделе неоднократно многозначительно повторяли некоторые замечания, сделанные Ратенау на конференции в Каннах, характеризующие Россию как территорию, открытую для западной колонизации.

      Попытки добиться сделки с Германией

27

См. также: Известия. 1921. 9 ноября.