Сципион Африканский. Победитель Ганнибала. Генри Бэзил Лиддел Гарт

не смеет принять команду в Испании. Тогда внезапно Публий Корнелий, сын Публия, павшего в Испании, двадцати четырех лет от роду, объявил себя кандидатом и занял место на возвышении, где его видели все» (Ливии). Выбор был единогласным, считая не только голоса центурий, но и всех присутствующих. «Но после того, как дело было завершено и страсть и порывистость поутихли, наступило внезапное молчание, и люди задумались про себя над тем, что же они сделали и не возобладала ли пристрастность над разумным суждением. Главным образом они сожалели о его юности; но некоторых ужасала судьба, которая постигла его дом и его имя, – ибо в то время как две семьи, к которым он принадлежал, были в трауре, он отправлялся в провинцию, где должен был вести военные действия среди могил отца и дяди».

      Понимая преобладание этих сожалений и сомнений, Сципион постарался рассеять их, созвав собрание, на котором его благоразумные аргументы способствовали восстановлению доверия. Секрет его власти над мыслями толпы, особенно в моменты кризисов, необычной в таком молодом человеке, заключался в его глубокой уверенности в себе, которая излучала силу, для которой истории о его божественной вдохновленности были только вспомогательным средством. Понятие уверенности в себе или самоуверенности часто употребляется в пренебрежительном смысле, но у Сципиона уверенность в себе не только оправдывалась результатами, но и отличалась по сути, представляя собой духовное возвышение, выраженное Авлом Геллием как «conscientia sui subnixus» – «подъем с опорой на осознание себя».

      К остаткам армии в Испании было добавлено десять тысяч пехоты и тысяча конников. Взяв эти подкрепления, Сципион поднял паруса на флоте из тридцати кораблей и отплыл из устья Тибра. Следуя вдоль берега, он прошел Генуэзский залив, побережье Ривьеры и Лионский залив, высадил свои войска у самой границы Испании и отправился маршем по суше в Тарракон – современную Таррагону. Здесь он принял посольства от различных испанских союзников. Понимание морального фактора и ценности личных наблюдений – двух жизненно важных элементов полководческого искусства – проявилось с первых же шагов. Войска противника находились на зимних квартирах и, прежде чем составлять какие-либо планы, он посетил княжества своих союзников и каждое подразделение своей армии, стремясь повсюду – более поведением, нежели словами, – восстановить уверенность и рассеять влияние прошлых поражений.

      Его собственные моральные качества нигде не видны лучше, чем в его обращении с Марцием, человеком, который частично смягчил эффект римских поражений и которого честолюбивый полководец вполне мог бы рассматривать как соперника по положению и славе. Но «Марция он удержал при себе и обращался с ним с таким уважением, что было совершенно ясно, что ничего он не опасался меньше, чем того, что кто-то помешает его собственной славе». Ревность Наполеона к Моро, умышленное отодвигание в тень собственных маршалов находится в резком контрасте с поведением Сципиона.