Седьмой свиток. Уилбур Смит

Кто-нибудь увидит огонь. Будь храбрым, муж мой, подмога близка.

      Он дергался в ее объятиях, пытаясь говорить, несмотря на адскую боль.

      – Свиток?

      Слова Дурайда едва можно было разобрать. Ройан посмотрела на огромный костер, в который превратился их дом, и покачала головой:

      – Его больше нет. Он или украден, или сгорел.

      – Не отчаивайся, – пробормотал Дурайд. – Наша работа…

      – Но его больше нет, – повторила она. – Никто не поверит без…

      – Нет! – В едва слышном голосе Дурайда послышалась ярость. – Ради меня, мое последнее…

      – Не говори так, – умоляла мужа Ройан. – С тобой все будет хорошо.

      – Обещай, – потребовал он. – Обещай!

      – У нас нет спонсора. Я одна. Я не справлюсь одна.

      – Харпер! – выговорил Дурайд. Жена склонилась еще ниже, коснувшись ухом его сгоревших губ. – Харпер, – повторил он. – Сильный… жесткий… умный человек.

      Теперь Ройан поняла. Конечно же, Харпер был четвертым, самым последним в предполагаемом списке спонсоров, который составил Дурайд. И хотя он значился в самом конце, она понимала, что муж перечислял людей в обратном порядке. В реальности Николас Куэнтон-Харпер шел первым. О нем старый археолог часто говорил с большим теплом и уважением, а порой даже с благоговением.

      – Но что сказать Харперу? Он не знает меня. Как я смогу убедить его? Седьмого свитка больше нет.

      – Доверься ему, – прошептал Дурайд. – Хороший человек. Верь ему…

      Страстное «обещай» все еще звучало в ушах Ройан.

      И тут ей вспомнилась записная книжка в их квартире в Гизе, пригороде Каира, и материал по Таите на жестком диске компьютера. Не все пропало.

      – Хорошо, – согласилась она. – Я обещаю тебе, муж мой. Я обещаю.

      Хотя на обгоревшем лице не могло отразиться ничего, в голосе Дурайда прозвучало явное облегчение.

      – Цветочек мой, – шепнул он и умер у нее на руках.

      Крестьяне из деревни застали Ройан стоящей на коленях возле бассейна. Она не выпускала Дурайда, все еще шепча что-то. К этому моменту огонь уже угасал, а зарево рассвета горело куда ярче.

      На отпевании в церкви оазиса присутствовали все основные сотрудники Департамента древностей. Даже Аталан Абу Син, министр культуры и туризма, начальник Дурайда, приехал из Каира на служебном черном «мерседесе» с кондиционером.

      Он стоял за Ройан и, хотя был мусульманином, участвовал в службе. Нахут Гуддаби расположился рядом с дядей. Мать Нахута была младшей сестрой министра, что, как не раз саркастически замечал Дурайд, восполнило для ее сына недостаток знаний и опыта в области археологии и несостоятельность в качестве администратора.

      День выдался знойный. Снаружи температура превышала тридцать градусов, и даже под темными сводами коптской церкви было душно. Ройан задыхалась в облаках курений под монотонный голос священника, повторявшего древние слова молитв. Швы на правой руке страшно горели. И всякий раз при взгляде