Сестренка в собственность, или Виновато фото. Наталия Владимировна Алексеева

острая жалость к себе, которая имела тенденцию выплескиваться на окружающих. Макс оказался в пределах покрытия этого всепоглощающего чувства, тем более я считала себя несколько виноватой перед ним за паука, которого он мне не подбрасывал.

      – Вот, – я шлепнула ему на парту тетрадь с изображением зубчатых колес и старинной паровой машины.

      Он двинул тетрадь к себе, но я придержала ее и протянула ему мизинец:

      – Не обижайся за паука. Ладно? Я протупила тогда. Понятно, что не ты бросил мне эту тварь на парту. Не обижайся, окей?

      – Забыли, – сказал Макс и потряс мой мизинец своим.

      – Ты чего первый урок пропустил? – Мне не хотелось на этом заканчивать примирение. Казалось, что-то недоговорено. Я развернулась на сто восемьдесят градусов, оказавшись напротив него, и поджала под себя ногу.

      – Дела были, – поморщился Макс. – Понимаешь, мне физику сдавать, надо же как-то готовиться.

      – А я с химией мучаюсь, – пожаловалась я. – Терпеть ее не могу, но надо! Мама с меня не слезет, пока в медицинский не затолкает.

      – Кстати, по каким дням у тебя занятия? – Он вскинул серо-стальные глаза.

      – Понедельник, среда, пятница, – отчеканила я, потому что прекрасно помнила расписание, которое напрочь перекрывало мои занятия в студии стрит-дэнса. – А что?

      Ответить он не успел, нашу беседу прервал ОБЖшник:

      – Тихонова, Вербицкий, имейте совесть! Любезничайте на переменах и за пределами школы, пожалуйста. Хоть поженитесь там!

      Я извинилась и вернулась в исходное положение. Но, когда я поворачивалась, с первой парты на меня сверкнули две зеленые молнии под удивленно поднятыми бровями.

      – В принципе, – прошелестела мне Таська, – это неплохой способ.

      – Ты о чем?

      – Вызвать ревность. У Кисличенко сейчас чуть глаза не вывалились, когда ты к этому на парту повернулась.

      – Да я и не пыталась, – начала оправдываться я, – мы просто общаемся.

      Таська хмыкнула и покосилась назад.

      – Если приглядеться, то он ничего, – признала она, – хотя чисто Дарт Вейдер! Но дело твое.

      – Сказала же я тебе – мы просто общаемся!

      На этом вопрос был исчерпан.

      Но на занятиях подготовительной группы в институте Таськины слова не давали мне покоя. Я все думала о том, что, может, и неплохо вызвать у Егора ревность, но это было бы непорядочно по отношению к Максу. Он ни сном ни духом не чуял про наши с Гором непонятки, не претендовал на мое внимание, не приглашал в кино или еще куда-нибудь. Не ухаживал, одним словом. А уж зная об их с Кисличенко взаимной неприязни, вообще страшно подумать, что могло бы случиться, приревнуй Егор меня к Максу! Тем более у нас с Вербицким потихоньку складывалось такое хорошее дружеское общение. Жаль было бы разорвать эту нить. У меня никогда еще не было мальчиков-друзей. Это у Таськи целая куча поклонников, товарищей, приятелей и просто знакомых.

      Я пришла к выводу, что своего единственного дружески настроенного парня надо беречь. В том числе и от Таськиных придирок. И вообще от окружающих. Но я вовсе не собиралась