Средняя Эдда. Дмитрий Захаров

очки. В ветвях – русалка со смутно знакомым лицом играет гимнастической лентой. Лента спеленала мужика в костюме. Из барашков морских волн один за другим выходят утопленники в черной форме подводников. В небе над ними человек в маске Гая Фокса рубит бороду световым мечом не то председателю центризбиркома, не то популярному патриотическому блогеру. В центре – огромная голова витязя, нефтяного барона, с крестиками вместо глаз, раздувшаяся и густо утыканная копьями, как лицо персонажей фильма «Восставший из ада». Вокруг головы водят хороводы сказочные существа: лешие, кикиморы, Баба Яга и Кощей. Вроде бы тоже с какими-то неслучайными лицами. В углу – солнечные часы с тенью на семи. Седьмая, значит.

      Илья рассматривал разукрашенную стену уже минуты две, с тех пор, как его швырнули рядом с ней на тротуарную плитку. Приложили не сильно, но ощутимо. Воспитательно.

      Интересно, давно они пасут картину? Никто же еще не сообщал о такой, разве что вчера-сегодня появилась. Но тогда получается, буквально чуть-чуть с Хиропрактиком разминулись…

      Илья попробовал подняться. До тошноты болит правый бок и затылок жжет – похоже, кровь всё еще не остановилась.

      – Раздевайся! – приказал «товарищ майор», которого, как уже знал Илья, остальные звали Арчи.

      – Нашел, на что дрочить, – облизывая разбитые опухшие губы, сказал Илья, и тут же получил кулаком в ухо. После второго удара не смог устоять.

      Дальше били ногами – не целясь, куда придется. Илья старался спасти от ударов живот, но нет. Не всегда. Время вдруг слиплось в один большой грязный желтоватый ком, в сгусток тяжелого желе. А Илья будто тонул в его жиже.

      – Раздевайся, – повторил Арчи, когда его зожники сделали передышку. – Шмотками своими будешь оттирать.

      Илья, полулежа, показал цензорам «фак». Зажмурился и сжался в ожидании новой порции ударов, но этот раунд прекрасные ребята пропустили.

      Когда он открыл глаза, Арчи сидел перед ним на корточках. Круглое веснушчатое лицо, широкий нос, улыбчивые серые глаза.

      – Слышь, гондон, – сказал Арчи ласково, – ты, наверное, думаешь, гондурасик, что герой, да? Такой, типа, смелый, что куда деваться? Дерьмо решил. Ты девку свою помнишь еще? Я сейчас скажу мужикам – они привезут. Но могут не целенькой.

      – Сука ты, – сказал Илья, морщась. Теперь, когда говоришь, слева бок обдает сначала резкой, а потом растекающейся во все стороны болью.

      – Нет, чувачок, это ты – сука. Вставай и давай, начинай жопкой работать.

      Зожники тряхнули Илью и, придерживая, поставили на ноги. Один сорвал с него пальто, так что пуговицы разлетелись в разные стороны, второй оттянул и чем-то острым распорол свитер.

      – Майку тоже рви, – разрешил Арчи. – Ею пусть и трет.

      Илья подумал, что должно бы стать холодно, но отчего-то не делается. Вместо этого его обдало успокаивающей отупляющей волной. Как будто вновь посадили на транквилизаторы, как тогда, во Второй терапии. Словно зубная паста с мятой растеклась по телу и приятно покусывает изнутри холодными маленькими зубами.