Музыка жизни (стихотворения). Эльдар Рязанов

скоро кончится… Меня не станет…

      И я в природе вечной растворюсь.

      Пока живут в тебе печаль и память,

      я снова пред тобою появлюсь.

      Воскресну для тебя, и не однажды:

      водою, утоляющею жажду,

      прохладным ветром в невозможный зной,

      огнем камина ледяной зимой.

      Возникну пред тобой неоднократно, —

      закатным, легким, гаснущим лучом

      иль стаей туч, бегущих в беспорядке,

      лесным ручьем, журчащим ни о чем.

      Поклонится с намеком и приветом

      кровавая рябиновая гроздь,

      луна с тобою поиграет светом

      иль простучит по кровле теплый дождь.

      Ночами бесконечными напомнит

      листва, что смотрит в окна наших комнат…

      Повалит наш любимый крупный снег —

      ты мимолетно вспомнишь обо мне.

      Потом я стану появляться реже,

      скромнее надо быть, коль стал ничем.

      Но вдруг любовь перед тобой забрезжит…

      И тут уж я исчезну насовсем.

      * * *

      Хочется легкого, светлого, нежного,

      раннего, хрупкого и пустопорожнего,

      и безрассудного, и безмятежного,

      напрочь забытого и невозможного.

      Хочется рухнуть в траву непомятую,

      в небо уставить глаза завидущие

      и окунуться в цветочные запахи,

      и без конца обожать все живущее.

      Хочется видеть изгиб и течение

      синей реки средь курчавых кустарников,

      впитывать кожею солнца свечение,

      в воду, как в детстве, сигать без купальников.

      Хочется милой наивной мелодии,

      воздух глотать, словно ягоды спелые,

      чтоб сумасбродно душа колобродила

      и чтобы сердце неслось, ошалелое.

      Хочется встретиться с тем, что утрачено,

      хоть на мгновенье упасть в это дальнее…

      Только за все, что промчалось, заплачено,

      и остается расплата прощальная.

      Зима

      Город маревом окутан,

      весь обвязан и опутан

      проводами белыми.

      Стужа забирает круто —

      все заиндевелое.

      На заснеженной коряге,

      словно кляксы на бумаге,

      коченеют вороны

      и зрачки сквозь призмы влаги

      крутят во все стороны.

      Не пробиться сквозь туманы,

      воздух плотный, оловянный,

      атмосфера твердая.

      Холодрыга окаянный

      обжигает морды.

      Мир – огромная могила.

      Все погибло, все застыло.

      Тишь! Ледовая беда!

      Кажется, что эта сила

      не оттает никогда.

      Тело до костей промерзло,

      больше не согреется.

      Черное воронье кодло

      тоже не надеется.

      * * *

      Ветер закружился над деревней,

      хищный ветер из холодной мглы…

      Завздыхали бедные деревья,

      закачались голые стволы.

      Сокрушенно наклонялись елки —

      шум верхушек, шелест, шорох, стон…

      Словно где-то ехал поезд долгий

      под какой-то