Руигат : Рождение. Прыжок. Схватка. Роман Злотников

– беспочвенны. Хотя подавляющее большинство жителей Киолы и думали иначе…

      Через двадцать три минуты Ямамото удовлетворенно кивнул и, дождавшись, пока формирующее поле закончит свое мелькание, протянул руку, чтобы взять себе чашку долгожданного сякэ тядзукэ. За прошедшее время он научился вполне сносно программировать «куб», а ведь первые эксперименты отнимали у него чуть ли не по два часа времени, да и по полученным результатам были весьма скромны… Палочки для еды вообще получались уже автоматически. Впрочем, многое другое тоже – как правило, из числа заказанного ранее. Похоже, общепланетная сеть «кубов» откладывала в своих каталогах все, что было хоть раз приготовлено одним из аппаратов, так что, если кто-то приступал к вводу уже встречавшейся комбинации действий, «куб» получал сообщение об этом и тут же предлагал пользователю автоматически воспроизвести сохраненную в каталоге последовательность для одного или нескольких блюд, если фиксировалось совпадение в «рецептах». Достаточно было просто подтвердить выбор, и спустя несколько мгновений в формирующем поле появлялось заказанное. Так что со временем Ямамото надеялся воссоздать весь известный ему набор японских кушаний. С этим была только одна беда. Пробуя одно и то же блюдо у разных поваров, всегда находишь в нем некие новые, необычные и свежие оттенки, являющиеся отображением индивидуального искусства каждого из мастеров, и эта встреча с новым составляет важную часть предвкушения и наслаждения для любого ценителя хорошей кухни, к которым относил себя и Ямамото. У «кубов» же блюдо получалось всегда одинаковым, с раз и навсегда установленными оттенками вкуса. Нет, поиграть с ними возможность, конечно, присутствовала, но это было не то. Совсем не то…

      – А что это у вас?

      Адмирал оглянулся. За его спиной стояла девушка и с любопытством смотрела в его чашку. Ямамото широко улыбнулся. Его уже не шокировали, как это было поначалу, чрезвычайно свободные нравы обитателей Киолы. Здесь к нему вполне могли подойти на улице и с улыбкой предложить разделить постель, вместе отправиться на танцевальный вечер или отойти подальше, потому что он мешает кому-то наслаждаться красотой камня или, скажем, текущих струй. Причем ни первое, ни второе, ни даже третье не являлось оскорблением. От него действительно хотели того, о чем просили. Не менее и не более. Так, женщина, позвавшая адмирала на «ночь любви», утром поднялась с его груди, одарила роскошным поцелуем, в стиле тех раскованных американок, с которыми он встречался, когда учился в Гарварде, в группе «Инглиш И», сказала: «Благодарю», – после чего поднялась и, даже не собрав свою разбросанную одежду, ушла. Больше они не виделись.

      Впрочем, насчет одежды все было понятно. Скорее всего, нагой она прошла не слишком много – до первого же «цилиндра», где и сделала заказ, причем, вероятнее всего, ее новые одежды никак не напоминали те, что остались лежать на песке вокруг Ямамото…

      – Это называется сякэ тядзукэ.

      – А