Симплициссимус. Ганс Якоб Кристоф Гриммельсгаузен

утомлен,

      Воспрянет, песнею взбодрен,

      И внидет в сердце радость!

      Громкой трелью

      Грянь над кельей, пой свирелью

      Славу многу

      Богу в небе, в вышних Богу!

      Безмолвны звезды в небесах,

      Но ведом звездам божий страх —

      Во славу Бога светят!

      В лесу сова в полночный час,

      Хвалы заслышав сладкий глас,

      Хоть воем, да ответит.

      Громкой трелью

      Грянь над кельей, пой свирелью

      Славу многу

      Богу в небе, в вышних Богу!

      Так пой, любезный соловей!

      Баюкай песнею своей!

      Заснем мы сном блаженным!

      А поутру зари восход

      Отраду сердцу принесет

      В лесу преображенном!

      Громкой трелью

      Грянь над кельей, пой свирелью

      Славу многу

      Богу в небе, в вышних Богу!

      Среди такого продолжающегося пения поистине мнилось мне, как если бы соловей, также сова и далекое эхо соединились с ним в лад, и, когда бы мне довелось услышать утреннюю звезду или умел бы я передать ту мелодию на моей волынке, я ускользнул бы из хижины, дабы подкинуть и свою карту в игру, ибо гармония та казалась мне столь сладостной, но я заснул и пробудился не ранее того, как настал полный день и отшельник, стоя возле меня, говорил: «Вставай, малец, я дам тебе поесть и укажу путь из лесу, чтобы ты вышел к людям и до ночи пришел в ближнюю деревню». – «А что за штука такая люди и деревня?» Он сказал: «Неужто ты никогда не бывал в деревне и даже не ведаешь о том, что такое люди или, иным словом, человеки?» – «Нет, – сказал я, – нигде, как здесь, не был я, но ответь мне, однако, что такое люди, человеки и деревня?» – «Боже милостивый! – вскричал отшельник, – ты в уме или вздурился?» – «Нет, – сказал я, – моей матки и моего батьки мальчонка, вот кто я, и никакой я не Буме, и никакой я не Вздурился». Отшельник изумился тому, со вздохом осенил себя крестным знамением и сказал: «Добро! Любезное дитя, по воле божьей решил я наставить тебя лучшему разумению». Засим начались вопросы и ответы, как то откроется в следующей главе.

      Восьмая глава

Симплиций в беседе с отшельником сразуВыводит наружу дурацкий свой разум

      Отшельник. Как зовут тебя?

      Симплициус. Меня зовут мальчонка.

      Отш. Я и впрямь вижу, что ты не девочка, а как звали тебя родители?

      Симпл. А у меня не было родителей!

      Отш. А кто же тогда дал тебе эту рубашку?

      Симпл. А моя матка!

      Отш. А как звала тебя твоя матка?

      Симпл. Она звала меня мальчонка, а еще плут, осел долгоухий, болван неотесанный, олух нескладный и висельник.

      Отш. А кто был муж твоей матери?

      Симпл. Никто.

      Отш. А с кем спала по ночам твоя матка?

      Симпл. С батькой.

      Отш. А как звал тебя батька?

      Симпл. Он тоже звал меня мальчонка.

      Отш. А как звали твоего батьку?

      Симпл. Батькой.

      Отш. А как кликала его матка?

      Симпл. Батькой, а еще хозяином.

      Отш. А иначе как она его не прозывала?

      Симпл. Да, прозывала.

      Отш.