Порт-Артур. Том 1. Александр Николаевич Степанов

всякие там электрические да гальванические штучки изучать. Нет, лучше выйти в отставку, пойти капитаном на какую-нибудь парусную шхуну и доживать свой век, бороздя моря и океаны под марселями да кливерами[47].

      – По носу японские корабли, вашбродие, – доложил сигнальщик.

      – Они нам не помеха. Пусть стоят себе на здоровье у Идольми. Сообщите о них сигналом на «Варяг».

      – Слева на параллельном курсе четыре их же миноносца, – продолжал сигнальщик.

      – Похоже, что они нас поджидают у выхода в море, – забеспокоился Левицкий.

      – Сколько их всего-то?

      – На норд-весте шесть крейсеров, во главе с броненосным крейсером «Асама», а на юге пока шесть миноносцев, которые идут на сближение с нами.

      Оба офицера подняли бинокли и стали всматриваться в темнеющие в тумане силуэты японских судов.

      На палубе расположились возвращаемые в Артур из Сеула матросы с «Севастополя», где они несли охранную службу, и забайкальские казаки.

      Севастопольцы иронически поглядывали на парусный рангоут «Корейца» и предлагали матросам канонерки распустить паруса для увеличения хода.

      – Так ветра же нет, – возражали матросы «Корейца».

      – А мы подуем, – предлагали шутники.

      Приблизившись к японской эскадре, «Кореец» хотел было оставить её в стороне, но японские миноносцы уклонились влево, а крейсера – вправо, и канонерская лодка оказалась между кильватерными колоннами японских судов. Было хорошо видно, как на кораблях орудия и минные аппараты торопливо приводились в боевое положение, с них снимались чехлы, стояла прислуга, готовая к немедленному открытию огня по «Корейцу». Когда лодка поравнялась с головным японским кораблём, лёгким крейсером «Нанива», на котором развевался адмиральский флаг, идущий в конце броненосный крейсер «Асама», в девять тысяч тонн водоизмещения, вышел из строя и преградил дорогу русскому кораблю. Одновременно на нём подняли сигнальные флаги, и бортовые орудия направили дула на «Корейца».

      – Разберите сигнал, – приказал Беляев вахтенному начальнику мичману Бирюлёву.

      – Но каково нахальство! Преграждать путь военному кораблю дружественной державы и при этом угрожать открытием огня! – возмущался Бирюлёв, перелистывая код международных морских сигналов.

      – Дружба-то наша с Японией, видать, кончилась, – возразил Левицкий. – Давно уж в здешних местах попахивает порохом. Только наши горе-дипломаты этого не замечали.

      – Если нас не пропустят через северный фарватер, попробуем пройти южным. Положите лево руля, – распорядился Беляев.

      Но едва канонерская лодка изменила курс, как перед ней выросло сразу четыре миноносца. На палубах этих кораблей была видна прислуга при орудиях и минных аппаратах, один из них для большей убедительности выпустил по «Корейцу» мину, которая прошла под его кормой.

      – Пробить дробь-тревогу! Изготовиться к бою! – скомандовал Беляев срывающимся от волнения голосом.

      Тотчас по русскому кораблю разнеслись, слившись

47

Марселя и кливера – марсель – прямой парус, ставящийся на марса-рее; кливер – косой треугольный парус, устанавливаемый впереди передней мачты фок-мачты.