Дама моего сердца. Ханна Хауэлл

в лес, предварительно тщательно обыскав и забрав все ценное, что у них было. Камерон отметил про себя, что те, кто остался в живых, держатся как настоящие мужчины. Одного из четверых уже завернули в саван, другой лежал неподвижно с белым как простыня лицом – не жилец, подумал Камерон, – а остальные двое ругались на чем свет стоит: кузины Мюррей обрабатывали им раны, и, судя по всему, никакого удовольствия эта процедура раненым не доставляла. Этим двоим ничто не грозит, решил Камерон и склонился над бездыханным телом.

      Он смотрел на молодого, лет восемнадцати, не больше, парнишку, и его пронзило острое чувство жалости. Это был Питер – юноша, который отправился во Францию в надежде заработать денег и утолить жажду приключений. Слишком молод, с грустью подумал Камерон. Слишком молод, чтобы умирать, да еще в таком дурацком сражении. В сражении не за короля и не за свою страну, а против алчного подонка, лишенного совести и чести, пожелавшего вернуть свои деньги, уплаченные им наемникам.

      – Он может выжить, – тихо сказала Эвери, подходя к раненому.

      – Ты так думаешь? – Приложив палец к вене на шее, Камерон ощутил слабый пульс. – Даже если он выживет, далеко его не увезешь.

      – Сейчас, конечно, нет. Однако рана его хоть и большая, но не задела внутренних органов. Он потерял много крови, но кровотечение прекратилось. Если оно не возобновится и если не начнется лихорадка, он быстро поправится и сможет выдержать не слишком тряское путешествие.

      – И насколько быстро?

      – Дня через два. Думаю, не больше.

      Камерон грязно выругался, однако Эвери и глазом не моргнула. Она слышала ругательства и похлеще.

      – Мы переедем в новый лагерь, как только Лерган подыщет подходящее место. – Камерон бросил взгляд на убитого. – А это кто? Ты его знаешь?

      – Одна женщина сказала, что его звали Адам.

      – А… – Камерон испытал облегчение оттого, что этот человек не принадлежал к его клану и не был его солдатом, но тотчас устыдился своих мыслей. – Он пристал к нам по пути, решил, что заработает больше денег, присоединившись к какому-нибудь отряду, нежели в одиночку. А почему ты вернулась? – резко сменил он тему разговора и, пристально взглянув на Эвери, нахмурился: лицо ее было безмятежно.

      – Мне не нужна свобода ценой человеческих жизней.

      – А я-то подумал, что ты соскучилась по моему красивому лицу.

      – Твое лицо так же красиво, как безлунная ночь, – парировала Эвери и склонилась к раненому. Осторожно приподняв Питеру голову, она опустила ее себе на плечо и начала медленно вливать ему в рот снадобье, поглаживая его по горлу длинными пальцами, чтобы юноше легче было глотать.

      – Чем это ты его поишь? – с любопытством спросил Камерон, поймав себя на том, что хотел бы оказаться на месте этого парня.

      – Это травяной настой. Он придаст ему сил и поможет восстановить потерю крови.

      – Другим ты этот настой не давала.

      – Другие не так сильно ранены. Они громко стонут и ругаются, а это верный признак скорого выздоровления.

      Камерон ухмыльнулся.

      – Так, значит, если бы Питер тоже ругался,