Разбитые маски. Анна Малышева

собственный адвокат уже сидел на своем месте и откровенно скучал. В его ленивом взгляде, подернутом жирком, как вчерашний суп, ясно читалось, что исход дела ему давно ясен и он ходит сюда лишь из любезности и в память покойной матери.

      – Оба явились, – шепотом сказала она парню.

      Тот кивнул:

      – Уже хорошо. А я думал, она опять заболеет…

      – А вот это как раз было бы неплохо, – тихо произнесла Ольга.

      Два раза заседания откладывались из-за болезней Ирины. Настоящие это были хвори или поддельные – никто сказать не мог. Ольга знала, что у той множество нужных знакомых – от поликлиники до приемной народного депутата, и добыть любую справку ей нипочем. К тому же болела Ирина как раз в те моменты, когда ее адвокат не успевал выправить какие-то бумаги по делу о наследстве.

      – Подписали бы вы мировое соглашение, и дело с концом, – все так же скучающе проговорил парень, раскрывая папку и здороваясь с судьей. – Сколько это будет тянуться? Они не торгуются, сами убедились.

      – Но у меня нет денег!

      – Совсем нет? – не поверил он. – Не найдете каких-то шести тысяч?

      – Может, они и «какие-то», для вас это мелочь… А у меня осталось пятьдесят долларов, и на эти деньги мне придется тянуть до зарплаты!

      Тот расстроился:

      – Скверно. Тогда это никогда не кончится.

      Она хотела ответить резкостью, заявить, что он ничего не сделал для того, чтобы все хоть как-то кончилось… Но промолчала. Ольга ненавидела себя за эту черту. Она часто говорила не то, что хотела, и часто молчала вместо того, чтобы возразить. «Все потому, что боюсь кого-то обидеть, но никто не боится обижать меня!»

      Ирина с адвокатом уселись на первой скамье в соседнем ряду. Женщины не обменялись ни единым взглядом – все было сказано, все ясно. Ольга давно поняла, что та действует не из желания наживы и не затем, чтобы спасти дочь. Таня была абсолютно здорова, это стало известно через общих знакомых. Просто-напросто Ирина не в силах уйти с поля боя и оставить квартиру сопернице.

      – Она просто хочет истрепать вам нервы, – сказал Ольге ее адвокат. Иногда этот меланхоличный молодой человек изрекал вполне толковые вещи. – Поэтому идите-ка лучше на мировую. Оттуда ей обратного хода не будет – хочет не хочет – отвяжется.

      И в самый последний момент, когда заседание уже начиналось, в зал ворвался плотный мужчина в растянутом голубом свитере. Ольга изумленно привстала с места, увидев старинного друга семьи. Его появление было для нее чем-то невероятным – все равно, как если бы в зал заседаний вошла цирковая лошадь и станцевала вальс.

      – Ты откуда? – шепнула она, быстро усаживая его рядом с собой. – Я думала, ты в Германии?

      – Вернулся, – таким же страшным шепотом ответил тот, быстро обозревая зал. – Вижу, вижу, Ирка здесь. Ну что? Как у вас с ней дела? Я слышал от…

      – Слушается дело… – скучным голосом заговорила судья, и Ольга одернула знакомого.