Академия Полуночи. Юлия Риа

тот, о котором говорил Арден, и не тот, который я сама хотела бросить Хэйдену. А другой, намного более сложный, – вызов моей сути.

      – Конечно, магистр Торн, – я почтительно склонила голову и поднялась из-за стола.

      Артиэлл меня не остановил. Прищурившись, он с видимым любопытством принялся следить за моими действиями: как я подошла к вырезанному в полу ведьминому кругу, как присела и провела пальцами по символам защиты, как встала и огляделась.

      – В сундуке, – подсказал магистр, тростью указывая на большой, обшитый металлом короб.

      Я кивнула и в несколько шагов добралась до цели. Натужно выдохнула, поднимая тяжелую крышку, и заглянула внутрь. Свет свечей разгонял темень комнаты, однако вместе с тем пускал длинные густые тени, которые в нутре сундука чувствовали себя особенно привольно. Сбившись плотным коконом, они протянулись над содержимым, точно снежное покрывало над зимним полем – укрыли так плотно, что и не понять, что под ними.

      Я посмотрела на магистра. Тот, поймав мой взгляд, изогнул бровь и прищурился, всем своим видом давая понять, что не собирается ни подсказывать, ни направлять. Замершие статуями лернаты тоже молчали. И тогда я решилась: опустилась на колени перед сундуком, сжала пальцы на деревянных ребрах и, стиснув зубы, потянулась к «ведьминому зрению».

      Это заклинание лежало на границе нейтрального и темного и всегда давалось мне непросто. Но сейчас, на удивление, оно откликнулось почти сразу. Глаза обожгло, точно в них кинули горсть песка, потом затянуло мутной пеленой. Именно эту пелену и зовут «ведьминым зрением». Оно позволяет видеть едва ли не в полной темноте. Пусть неярко, в серых тонах, но все же достаточно, чтобы различать очертания предметов.

      Вот и сейчас я легко смогла рассмотреть скрытые в сундуке богатства: корень стахиса, ивовые прутья, стеклянную баночку с костяной мукой, клык медведя, камень забвения, высушенную с аметистовой пылью змеиную шкуру и… кинжал. Да, его я тоже достала. Еще раз быстро оглядела содержимое сундука и, выдохнув, отпустила «ведьмино зрение». Посмотрела на магистра, без слов спрашивая: продолжать? Он кивнул в сторону круга, так же безмолвно отвечая: продолжай.

      Возможно, не стоило спешить и отпускать «ведьмино зрение» – с ним было бы удобнее разбирать вырезанные в полу символы: не пришлось бы обводить каждый пальцем, а иногда наклоняться так низко, что собранные лентой волосы свешивались и кончиками касались камней. Но иначе я не могла.

      Ритуал-воззвание к основателю рода довольно прост. Но требует полной отдачи и внимания. А от меня – еще и всех имеющихся сил.

      Однажды Мойра позволила мне наблюдать, как она его проводит. Сейчас я понимаю, что в тот момент сестра красовалась – хотела лишний раз напомнить, сколь силен ее дар, раз в четырнадцать лет она может сделать то, что большинству темных по силам лет с семнадцати. Но тогда мне просто нравилось наблюдать за сестрой: смотреть, как с ее лица исчезает надменное выражение,