Прощай, Атлантида. Владимир Шибаев

халат, для чего-то попробовал закрыть ладонью бинт, но одумался.

      – Я, – прохрипел он. – А разве меня узнать?

      Женщина молча смотрела на Полозкова. " Узнала, странно", – подумал.

      А ведь канули вверх тормашками в тартарары уже почти пятнадцать лет после дней, когда они, как пьяные, рука об руку шатались по университетским коридорам, непрерывно хохоча и выделываясь, прыгая вдаль и вширь, прикидываясь заблудшими среди наизусть изученных стен. Прошло уже столько же лет и с того дня, когда он мимолетно увидел ее в последний раз.

      Но она была, конечно, та же, эта Рита. Просто уложенные волосы теперь не разлетались африканскими кисточками, тонкая, еле заметная сетка морщин у глаз, так же глядящих не совсем "на", а как бы скорее сквозь тебя, "за", будто там, где-то, есть какой-то ты интереснее и важнее. Нет, губы стали тоньше, упрямо сжатые в тельце серого неживого моллюска. И взгляд другой, тяжелый и печальный. " Не она", – подумал Арсений.

      – Рита? – переспросил он в надежде на путаницу.

      Кто-то, проходя, задел и пихнул их, застрявших на проходе, да еще добавил что-то устно непечатное.

      – Ну-ка, пойдем, – сказала теперь уже знакомым тембром женщина и, схватив его за руку, потащила за собой.

      Она беспардонно сунулась в комнату старшей сестры и, втянув его, как тюк с мукой, схватила за туго облепленные белым халатом могучие борцовские плечи эту сестру и мягко вытолкала ее за дверь, приговаривая неясное:

      – Иди, иди. Дай, дай с человеком поговорить, не сиди тумбой. Зачтем… После, после…

      Опять с минуту смотрела на него, отчего больному стало прохладно, и дунуло сквозняком через открытую фортку. Арсений хотел было сказать незнамо что и воздел даже, готовясь, руку. Но Рита покачала головой и ладонью: "молчи".

      Потом неясная, словно от серой нахохленной птицы, тень пролетела вдоль ее губ, и Рита усадила больного на смотровую кушетку и уселась напротив.

      – Ну?! – спросила с медицинским уже оттенком.

      – А что ну, – повторил Сеня, вяло принюхиваясь и нервничая. – Жил-жил, да…Вот, – указал он на перевязанный бинтом поперек головы глаз.

      Опять потянуло мокрым сквозняком из дыры в окне.

      – …а что ж… – начала Рита, но смолкла. – Что врачи?

      – Врут напропалую. Обещают – если старым еле глобус с пяти метров видел, то отремонтированным мышь за версту углядишь. Как сапсан. Ловчая птица…

      – Сапсан…с перчатки летает, – подтвердила Рита. – Если прирученный. Где же ты…сейчас?

      – В школе. Все там же.

      – Не могу здесь ни о чем говорить… – Рита оглядела каморку медсестры. – Словно на аборте…Ладно, – и еще оглядела Арсения Фомича какими-то туманными глазами.

      – Слушай, помоги мне, – неожиданно вымолвила.

      – Я? – удивился Арсений, проверяя, не сползла ли повязка.

      – Да, – кивнула Рита. – Вот – дали деньги, чтобы ночью посидеть сиделкой возле больной. Подмени, а? Я совсем не могу…Боюсь, сам знаешь…Ночью, в незнакомом месте, возле